— Просто будь осторожнее. Храм — плохое место для глупых забав. Здесь опасно, ты ведь понимаешь?

Порыв ветра ударил в стекло и уже через мгновение взвыл в дымоходе. Пламя в камине затрещало и заметалось, а свечные огоньки дружно вздрогнули. Дилл почувствовал, как ночь сгущается за окном, прижимается к самому стеклу, ищет дыру или щель, чтобы пробраться внутрь. Он проглотил ком в горле и быстро кивнул.

Пресвитер задумчиво втянул щеки, а когда отпустил их, дряблая кожа снова обвисла.

— Пойду я уже, — проворчал старик. — Нечего мне здесь с тобой время терять, еще столько работы — писать и переписывать. — Медленно, пошатываясь, он поднялся, мысленно устремив взор на кипы и стопки предстоящей работы. — Сила в руках благородных. Торговля, науки, переписи населения, отчеты, все — от счетов и законов до налогов, от бухгалтерии до рассказов и рецептов… ха!.. даже поэзия найдется, — сгорбившись, бормотал старый священник. — Это никогда не кончится. Кодекс все толще и толще, шкафы в церковной библиотеке ломятся от книг. Меня просто похоронили под кипами бумаг. Это все просто девать некуда. Сколько надо времени, чтобы выстроить новые шкафы, а? Каменщик просидел там уже несколько месяцев. — Пресвитер оглянулся. — Ты каменщика нашего не видел?

— Нет, ваше преосвященство.

— Я так и думал. Может, он вообще уже умер! Сбежал, да и бросился в пропасть! — Старик вздохнул. — Знаешь, есть еще дураки, которые это делают. Как почувствуют, что работа им не по плечу, так сразу и исчезают, проскальзывают туда, вниз, между цепей, как какие-нибудь язычники. Будто Ульсис согласится принять неосвященные тела! — Он потер глаза. — Не знаю, Дилл. Правда не знаю, чем это все кончится.

Диллу казалось, что пресвитер Сайпс с каждым годом стареет лет на десять. Испачканные чернилами пальцы были худы и скрючены, будто никак не могли выпустить перо. Но старик держался. Год за годом собирая, сохраняя, разбирая и подшивая городские записи, он заставлял шкафы церковный библиотеки книгами и подшивками, которые все равно никто не читал.

И так, пока это его совсем не убьет.

Сгорбившись, священник поплелся к двери.

— Бог поможет. Если увижу этого негодяя внизу, где он, наверное, уже строит козни с мертвецами, клянусь, сверну ему шею. Никому не позволю перекапывать кости в моем храме и под ним тоже. Никому. Не потерплю этой ереси!

Дилл бросился к двери, чтобы открыть ее.

— Кто-то должен за ними присматривать. — Старик ударил тростью в пол. — Нужно все время следить, чтобы они не задумали какой-нибудь пакости. Проклятый ветер — клянусь, это их грязные делишки. Только прислушайся: мертвые стонут громче живых. Забеспокоились, всегда беспокоятся перед церемонией. — Пресвитер Сайпс повернулся на мгновение, стоя на лестничной клетке, выражение его лица немного смягчилось. — Не боишься, Дилл?

— Нет, ваше преосвященство.

— Хороший мальчик. — Старый священник сжал плечо Дилла. — Насчет завтрашнего дня… — Он замялся. — Твой наставник заберет тебя с утра, чтобы успеть к траурному колоколу. Твое обучение начнется после церемонии.

Дилл ожидал этого. Джон Рид Барсонг был наставником еще его отца и его старшего брата Суиндера, дяди Дилла. Всеми уважаемый солдат и ученый обучал архонов храма вот уже более полувека. Диллу было восемь или девять лет, когда он впервые увидел старого наставника. Барсонг уже тогда выглядел лет на сто, тем не менее мог держать тяжеленный меч куда увереннее, чем лучшие бойцы вдвое моложе него.

— Это будет не лишним. Ты ведь должен уметь управляться с мечом, так? Потом, есть много других вещей, которые тебе нужно знать: яды, этикет, дипломатия, наконец. — Пресвитер закончил речь и ждал от мальчика подтверждения.

— Да, ваше преосвященство.

— Наставник объяснит все это гораздо лучше меня. Жди здесь утром. Ты справишься, обязательно справишься. В целом это такая премилая личность, хотя немножко и напоминает привидение. Но ты ведь не боишься привидений?

Дилл спрятал удивленный взгляд. У старика точно в голове помутилось, и он, наверное, давно забыл, о ком говорит. Никакая, даже самая бурная фантазия не могла превратить Джона Рида Барсонга в премилую личность.

— Нет, ваше преосвященство.

Внезапно старый священник ожил:

— Рад был поболтать, Дилл. — Он быстро повернулся. — Удачи тебе завтра.

Каменные ступени спиралью спускались в непроглядную темноту. Пробравшийся в щели старых покосившихся окон ветер свистел в башне.

— Вас проводить? — слабым голосом спросил Дилл. Он разрывался между чувством долга и страхом перед темной лестницей, уходящей во мрак. Мальчик осторожно подошел к верхней ступени. Старик Сайпс может споткнуться в темноте и серьезно пораниться. Скорее всего ветром задуло все факелы внизу.

Пресвитер внимательно посмотрел на мальчика, потом нащупал рукой шершавую каменную стену и осторожно спустился на одну ступень.

— Не надо, не надо. Иди поближе к огню, приятель. Тут всего-то девятьсот десять ступенек.

Дилл колебался. Вдруг из связки, которую он все еще крепко держал в руках, вывалился ботинок. Когда мальчик нагнулся за ним, то выронил все остальное — так сильно дрожали руки.

— Девятьсот девять. — Пресвитер напряженно улыбнулся и показал рукой, чтобы Дилл шел в комнату. — Девятьсот восемь!

Ангел собрал в охапку поднятую с пола одежду и скрылся в своей келье. Еще раз проверил задвижки на окне и в какой-то момент подумал, не зажечь ли еще свечей. Ночь только начиналась, и в каморке гулял страшный сквозняк. Если мертвые под городом действительно забеспокоились, большинство свечей до утра задует ветром.

Он нес ее на руках с уверенностью человека, привыкшего ходить в темноте. Деревянные доски скрипели под ногами, стонали канаты. С каждым шагом подвесная дорога раскачивалась все сильнее и уже практически билась о стены сгрудившихся по обеим сторонам улочки лачуг. Это место называли Дубовой аллеей, хотя во всем этом забытом богом месте и дубовой щепки не было, только фанера да проржавевшие гвозди. Господин Неттл опустил плечо так, чтобы саван, в который была завернута его дочь, не зацепился за торчавшую железяку. Под его весом доски аллеи просели и потянули за собой короткие подвесные мостики, ведущие от главной улицы прямо к порогам домов. Обшарпанные лачуги неподвижно висели в колыбелях из пеньки и металла.

Где-то впереди в закопченной камере фонаря мерцала тлеющая головешка. Гигантские тени угрожающе скользили мимо. Господин Неттл запрокинул голову и сделал еще глоток, потом вытер рот рукой и снова тронулся в путь.

Лоб под капюшоном чесался. Да и все тело жутко чесалось от грубой материи. В толстой мешковине было невероятно жарко, хотя ночь стояла холодная.

Слухи распространялись в Лиге Веревки быстрее чумы, а невнятная ложь отца об убийстве Абигайль лишь подливала масла в огонь. Он не мог скрыть ран и бескровной бледности, потому и прогнал закутанных в траур старух, что обычно приходят на помощь в таких случаях. Вместо этого сам омыл и завернул в саван тело девочки. Теперь не будет ни проводов, ни поминок. Любопытство горожан вскоре переросло в страх и злобу. Стремясь избежать излишнего внимания соседей, отец решил вынести тело в полночь, когда улицы так же пусты, как и раскинувшаяся под городом пропасть.