Добавим ко всему, что многие из чудес, о которых рассказывается в священном писании, Дерини способны были повторить, особенно те, что касались исцеления. По сути, лечение посредством наложения рук по своему эффекту не отличалось от описанного в Библии, по крайней мере, внешне. (Как мы впоследствии убедимся, исследовав этот дар более тщательно, в этом методе помимо наложения рук использовано нечто еще. К сожалению, никому из нас не дано проникнуть в истинный механизм исцелений, описанных в Библии.) Отсюда делаем вывод: если дар исцелять — от Бога, значит, Целители, по крайней мере, не могут быть причастны к тому злу, что приносят Дерини. А если это принять как данное, то вероятно, что другие Дерини тоже не хотят никому зла.

Способность Дерини испускать ауру света вокруг головы в контексте Библии также имеет большое значение, так как ореол более не является признаком святого или ангела. А как насчет способностей Дерини заклинать огонь, вызывать дождь или молнию или при необходимости менять внешность? Кто-то может сказать, что это признаки ангельской природы. Но, с другой стороны, разве дьявол не падший ангел, обладающий теми же способностями, что и его небесные собратья, и разве может кто-нибудь сравниться с ним в мастерстве принимать иные обличья? А если Дерини служат ему?

Люди трезвомыслящие способны держать в узде свои сомнения и опасения, когда общество находится в состоянии равновесия и когда те, кто обладает сверхъестественной силой, не используют свои способности во вред простым смертным. Но когда эти силы выходят из-под контроля и те, кто одарен огромными способностями и возможностями, злоупотребляют ими, негодование, злоба и нетерпение открывают путь страху, огульному обвинению всех, кто имеет такие способности (используют они или не используют свой дар корысти ради), и оправданию всех преследований.

Трагической иллюстрацией этому печальному свидетельству человеческой близорукости служат события, происшедшие в первые месяцы после кончины короля Синхила, когда те, кто долгое время находился под гнетом прежних диктаторов Дерини, вновь обрели свободу и право отрицать. Оттого что религиозное рвение — одно из сильнейших орудий, доступных обществу, церковь становится одной из первых, кто оправдывает новую мораль, «восстанавливая равновесие» в пользу угнетаемого населения, верша правосудие над теми, кто вызвал ее неудовольствие.

Одним из наиболее действенных способов ограничить влияние Дерини было не допускать их в церковную иерархию, держать подальше от церковной кафедры. Таким образом, в 918 году декретом Совета Рамоса было запрещено Дерини испрашивать рукоположения под угрозой отлучения и смерти, так как их считали, мягко выражаясь, порождением дьявола. Под покровительством людей, подобных архиепископу Хьюберту и Полину Рамосскому, церковь быстро изобрела тайные способы, помогавшие привести в исполнение эти запреты, касающиеся Дерини. Они будут оставаться тайными для Дерини на протяжении почти двухсот лет, до тех пор, пока юный Денис Арилан не осмелится бросить вызов епископскому запрету и не узнает о том, как он был принят («Архивы Дерини»). Трудно вообразить набожность Дерини, жаждущих лишь служения Господу в качестве его священнослужителей, которые вынуждены были отдать жизни, считая, что Бог оставил их для того, чтобы они умерли за свои убеждения, хотя на самом деле были лишь невольными жертвами, принесенными на алтарь человеческого страха и мщения.

Однако отношение христианства к Дерини было не всегда отрицательным. Во времена их возвышения в Гвиннеде, до и в течение Междуцарствия, невзирая на то, что происходило в миру, Дерини, исполнявшие свои должностные обязанности внутри официальной церкви, дали вере намного больше, чем взяли от нее. Магия Дерини, таких как гавриилиты и михайлинцы, вместо суррогата, заменяющего традиционные верования, привнесла ту живость в выражение религиозных чувств, которую очень редко можно встретить в нашем мире, обогатив и оживив «человеческие» основы христианства. В действительности такое понятие, как «человеческое выражение религиозных чувств», к вере неприменимо. Вера — таинство, общение с тем, что лежит вне пределов человеческого познания. Когда же попытка общения с тем, что не подвластно разуму, не имеет успеха, чисто человеческие чувства, такие как злоба, зависть или мания величия, обычно лежат у истоков этой неудачи, и мы могли убедиться в этом, изучая те немногие примеры соприкосновения магии Дерини и основных христианских таинств.

Из традиционных семи таинств все, кроме конфирмации, наблюдаются в магии Дерини.

Крещение — первое таинство, свершаемое над каждым христианином. И именно в крещении первого сына Синхила, принца Эйдана, мы видим пример, когда вмешательство магии приводит к трагедии. Создается впечатление, что обряд проходит как должно, до тех пор, пока архиепископ Энском не предлагает королю Синхилу, который сам некогда был священником, крестить самому своего собственного сына, «так как даже мирянин может крестить в нужде. А тебя, Синхил, полагаю, не надо этому учить» («Камбер Кулдский»). Но обращенная во зло сила Дерини уже сделала свое дело, священник-михайлинец, принадлежащий к Дерини, находящийся во власти тайных сил короля Имре, добавляет яд в соль, которую дают мальчику во время подготовки к обряду. К тому времени, когда отец мальчика льет воду ему на голову, ребенок уже умирал. Правда, боль и ненависть, захлестнувшие Синхила, ускоряют проявление его способности использовать магические силы, разбуженные в нем союзниками Дерини. Именно этого так долго ждали те, кто пытался вернуть ему трон.

Образность крещения становится отправной точкой для более мягкого, если не просто нетрадиционного использования внешних форм таинства в культе Крестителя Ревана. Однако моральные основания для такого использования вызывают сомнения даже у тех, кто стоит у его истоков, хотя его последователи, в конечном счете, оправдывают свои действия, основываясь на том, что цель его — не освящение, а очищение. И правда, для многих религий этот обряд — церемония очищения или просвещения. Для культа же Ревана этот ритуал служит символом освобождения от греха и возрождения к новой жизни подобно средству, позволившему «включить» способности Тависа и Сильвена, необходимые для блокирования сил определенных Дерини таким образом, что им удается бежать от властей и начать новую жизнь. Эта концепция дает столько ответвлений, что перечислить их здесь невозможно. Подробнее они рассмотрены в «Скорби Гвиннеда» и еще более глубоко будут исследованы в книге «Год короля Джавана».

Создается впечатление, что таинство брака испытало воздействие людей в большей степени, чем Дерини. Мы еще не были свидетелями бракосочетания Дерини, хотя известны редкие случаи браков, носивших некоторые элементы их магии, как, например, в браке Райса и Ивейн, Моргана и Риченды. Союз Синхила Халдейна с юной Меган де Камерон носит чисто человеческие черты, так как оба с трудом решились на это, пытаясь приспособиться к тому, что было запущено силами, превосходящими возможности обоих. Причиной веры и решимости Меган быть хорошей женой ее будущего короля, который так нуждается в любви и поддержке, ради которого она готова пожертвовать своим возможным счастьем с тем, кто ближе ей по возрасту и интересам, если только король позволит себе испытывать по отношению к ней хотя бы некоторую привязанность, стали весьма человеческие чары. Без сомнения, происходит нечто таинственное в момент, когда Синхил впервые должен встретиться с невестой и дать брачный обет, оставив обязанности священника ради обязанностей короля. Он ощущает странное, трепетное чувство изумления, переходящее в страх, когда распускает волосы своей невесте, чтобы надеть ей на голову брачный венец. Позднее нечто волшебное продолжало происходить и в их супружеской комнате, что заставляет подавленного и запуганного Синхила, по крайней мере на короткое время, испытать удивление перед таинством брака, когда они скрепляют свой союз.