Он почти перестал спать. Трудоспособность упала до нуля, и он запаздывал с проектом уже на три недели, а те мелочи, которые ему поручали ежедневно, делал хуже и хуже, буквально впадая в ступор при каждой новой задаче. Похоже, мечту о реализации плана «Нормальная жизнь» придётся на время забыть. Придя к этой мысли, он с иронией усмехнулся.

«Как там её? Светлана кажется. Симпатичная такая конфетка. Голова вроде тоже на месте…». Он вдруг понял, что не может вспомнить, где с ней познакомился. Беспокойство охватило тело с новой силой – теперь в крови бродил адреналин из-за того, что он не мог вспомнить где познакомился с красивой брюнеткой, с которой они отлично поговорили за барной стойкой… «А, да, барная стойка… Так, а я был в баре?»

Владислав высунул руку из-под одеяла, чтобы подтянуть его. Руку как будто пронзило иглами. За пределами одеяла было адски холодно – до такой степени, что плоть почти леденела. Он засунул руку обратно, она и вправду оказалась очень холодной – значит это не галлюцинация. Привычка к происходящему и в то же время надежда, что всё это временно, не дали страху парализовать мысли. Проблема была только в том, что он по-прежнему не мог уснуть. И он был один.

«А давно ли я общался с друзьями?» – вдруг возник неуместный полуриторический вопрос. От этого вопроса что-то неприятно холодело и сжималось внутри, и он тут же хватался за соломинку рассуждений. «У меня, похоже, и нет друзей. После университета встретились пару раз, посидели в баре и с тех пор даже не переписывались. А ведь сидели же в одном ряду с некоторыми…» Вывод ему не понравился. Стало тоскливей. Почему-то от бесперспективности будущего страдаешь больше, чем от самого тяжёлого положения в настоящем. Тоскливее. Но оставалась ещё работа и отличный коллектив. Настя, секретарша опять же. Очень интересная девушка, надо будет сходить с ней в кино…

Он почти заснул. Момент был так зыбок, что если бы он стал ловить это состояние, боясь упустить сон, то из-за усилия воли, оно бы тотчас улетучилось, и ему бы пришлось снова лежать и бояться.

Нет, он не одинок. Его одиночество – его собственный выбор, он сам не стремился к общению с другими.

Вот, вспоминается множество случаев, когда и в университете, и в отдельные моменты жизни, в разных местах к нему подходили люди, что-то спрашивали, о чём-то просили или просто заговаривали о чём-то отвлечённом. Он почти неизменно выполнял их просьбы, отвечал на вопросы, но сам задавал только из вежливости, потому что интуитивно чувствовал, что иначе будет некрасиво. Но до какой же степени они ему надоедали! Большинство этих людей исчерпывает себя в разговоре за одну-две минуты и начинают повторяться, как будто в них самоперематывающаяся плёнка аудиокассеты с записанной на ней в плохом качестве информацией.

«Но, – решил он посмотреть на проблему с другой стороны – многое ведь от меня зависит. Если у меня есть внутренний запрос, то наверняка при старании, я могу раскопать то, что нас могло бы объединять… Например, с теми девочками в «Макдоналдсе», что попросили у меня чизбургер, а, когда я им отдал, университетские приятели отчего-то заржали… Когда это было?»

В слабом фокусе, растворяющегося во сне сознания, продолжали течь мысли, то вырываясь на поверхность и доходя до погружавшегося в сон разума, то теряясь в общем потоке… Перед глазами шевелятся ветки деревьев на стене, листья качаются вразнобой вместе с ними… Они свиваются, двигаются, ползут куда-то на шести тонюсеньких лапках, перетаскивая своё каплеобразное тело по стене. Сплошной поток мелких муравьёв сбегает с потолка вниз… Один крупный муравей беспорядочно бегает по стене – он как будто потерял связь с маткой и не знает, что ему теперь делать. Вдруг сплошной поток мелких муравьёв вспучивается и дугой смещается в сторону одинокого, мечущегося муравья. Его подхватывает тьма муравьёв и за лапы тащит в общий поток. Муравей сопротивляется, но маленьких много. Вдруг они стали тянуть его в разные стороны – каждый в свою. Они оторвали ему лапы и муравей, лишившись возможности бегать по стене, полетел вниз и упал на него.

Но он лежит под одеялом, так что это не страшно. Завтра он проснётся и стряхнёт трупик.

Глава III

В кафе было тепло и уютно. Холодный сырой вечер сгущал краски за стеклянной стеной, но внутри горел яркий свет, и приятная музыка отдавалась в душе спокойствием. От барной стойки в его сторону двигалась красивая девушка почти в неглиже.

– Принести ещё чай? – вежливо спросила она, наклоняясь вперёд, так что не смотреть на её полуобнажённую грудь было почти подвигом.

– Нет, благодарю. Можно мне картошку фри?

Девушка на секунду задумалась.

– Я сейчас уточню на кухне, – почти пропела она мелодичным голосом и всё также грациозно зашагала в сторону бара.

«Вот же ж…», – пролетело восклицание в голове Владислава. «Ещё чулки им эти выдали… А что это за заведение вообще?» Его вдруг передёрнуло. Он помнил, как шёл по Пятницкой, потом свернул в один из многочисленных переулков, но вот последних метров перед кафе он не помнил. Вместо этих секунд в полотне памяти образовался чёрный прямоугольник.

Он резко встал и пошёл к выходу. Почему-то шаг через порог дался ему с огромным трудом, как будто он шагал за порог чего-то неизведанного и потому потенциально опасного.

Он отдалился от двери кафе всего на метр, чтобы разглядеть его название. «Зло», – гласила светящаяся вывеска, выведенная шутливым шрифтом. Буквы были красного цвета и состояли из лампочек и неоновых лент. Название выглядело скорее игриво, чем зловеще, но у Владислава пробежали липкие мурашки по спине.

– Вы уходите? – спросила вновь вошедшего Владислава официантка, теребя ручку в кармане белого фартука – единственного, что прикрывало её великолепно сложенное тело.

– Нет, я остаюсь…

– А, а то картошка здесь возможна. Вам одну порцию?

– Сколько это?

Девушка снова зависла.

– Извините, – как будто смутившись, сказала она – я сейчас уточню. И вновь продемонстрировала свою лёгкую природную грацию.

Влад сел на прежнее место и погрузился в оцепенение.

Если допустить, что то, что с ним происходит – реально, то следует обратиться в церковь. Ведь если чертовщина реальна, то и её официальные враги должны обладать силой, чтобы с ней бороться. Ну, а, если нет…Значит он болен. В последнее совсем не хотелось верить. Мысль, что нужно идти к психиатру выворачивала похлеще ночных страхов. А вдруг он ошибётся, и эти зловещие явления окажутся реальностью?