Господи, как же он жалок!

– Дышите, – напомнила Эмма.

Да уж, легко сказать. Ведь с каждым вздохом его легкие обжигало точно огнем.

– Нужна нюхательная соль? – Ее глаза были голубыми и такими же холодными, как и их обладательница.

– Ваш отец более любезен с пациентами.

– К несчастью для вас, его здесь нет.

– Ничего страшного. Зато на вас приятнее смотреть. – Все в Вишфуле обожали старину дока, который на протяжении последних сорока лет латал жителей городка в любое время дня и ночи, не жалуясь и не раздражаясь. Стоун по нему скучал. – Хотя ваш отец просто дал бы мне пластырь.

– В таком случае вам, возможно, стоило подождать, пока он вернется на работу. Так что, вы сказали, произошло? – Эмма бросила на пациента насмешливый взгляд. – Получили тумаков от трех женщин?

– Угу. – Теперь внимание Стоуна сосредоточилось на ее руках. Эмма отложила шприц – благодарение Богу! – и взяла марлю.

– Я слышал, что вы работали в Нью-Йорке, – произнес Стоун, отчаянно пытаясь отвлечься от происходящего. – Заведовали отделением «Скорой помощи».

С мгновение поколебавшись, Эмма смочила марлю в антисептике и приложила к ране на виске Стоуна. Ее шелковая блузка дорого блестела, каблуки изящных туфель цокали по покрытому линолеумом полу, а на брюках виднелись тщательно заглаженные стрелки. Она была осторожна, организованна, максимально сосредоточенна. И немного педантична. Все это должно было отталкивать Стоуна.

Но не отталкивало.

А как раз наоборот. И он не знал, что с этим делать. Белый халат только придавал Эмме сексуальности. Ее блестящие волосы были собраны на затылке симпатичной серебряной заколкой. И к тому же приятно пахли.

– Но я не замечал, чтобы вы приезжали сюда с визитами.

– Мой отец занятой человек.

– Ну, не так уж сильно он занят.

– Хорошо. Я была занята. – Эмма помолчала. – Мы видимся. Время от времени он приезжает в Нью-Йорк.

А, вот оно. Битва между гордостью и неодобрением. Ей не понравилось, что Стоун думает, будто ей все равно.

Он любил дока, но тот наверняка совершил несколько ошибок в отношениях с дочерью, поэтому признается в этом первому, кто его спросит об этом.

– Здорово, что вы приехали, – произнес Стоун. – Заботитесь о клинике в его отсутствие.

– Только до тех пор, пока он не встанет на ноги. А потом я вернусь домой.

Стоун внимательно посмотрел на Эмму. Она хороший врач. Он знал это, потому что доктор Синклер следил за карьерой дочери и частенько рассказывал о ее достижениях. И все же профессионализм и четкие движения Эммы заставляли Стоуна сгорать от желания встряхнуть ее хорошенько и показать, как здорово чувствовать себя чуть более расслабленной.

– Когда-то это место было вашим домом.

– Очень давно.

Верно. Мать Эммы покинула доктора Синклера и эти места двадцать четыре года назад, прихватив с собой шестилетнюю дочь. Они уехали в большой город и больше не вернулись.

Господи! Эмма вновь взяла в руки этот ужасный шприц с огромной иглой. Когда она подошла ближе, на лбу Стоуна выступил пот.

– Да, я не…

Рука Эммы, нежная, но твердая и решительная, коснулась свободной от раны поверхности груди Стоуна, заставляя его лечь на стол, и уже в следующее мгновение он почувствовал укол.

– Ой!

– Не дергайтесь.

А разве у него есть выбор? Хрупкая с виду Эмма обладала недюжинной силой. Крепкая как скала, она умудрилась удержать Стоуна и влить в него целый шприц лекарства, призванного обезболить покрытую ранами плоть. Представив погружающуюся в голову иглу, Стоун почувствовал, как к горлу подкатывает тошнота.

– Вы держитесь молодцом. – Эмма быстро вытащила иглу и воткнула снова.

Перед глазами Стоуна заплясали черные точки.

– Не отключайтесь, – произнесла Эмма.

– Он боится иголок. – Ти Джей закончил наконец разговаривать по телефону и вернулся в смотровую. – При виде их он падает в обморок.

– Вовсе нет, – огрызнулся Стоун, по спине которого струился холодный пот.

Он поймал на себе взгляд голубых глаз Эммы.

– Если будете хорошо себя вести, я… – рука со шприцом застыла в воздухе, – подарю вам наклейку.

Ти Джейн сдавленно фыркнул.

Ну все. Ему конец.

Ти Джейн склонился над братом и принялся внимательно изучать рану на его голове.

– Выглядит не слишком хорошо.

– Спасибо.

– Наверное, тебе не стоило тормозить лицом. – Ти Джей покачал головой. – Непростительная ошибка.

– И снова спасибо, – процедил сквозь зубы Стоун.

Ти Джей посмотрел на Эмму.

– Что скажете, док? Четыре шва? Пять? Двадцать?

– О господи! – простонал Стоун.

– Может, просто стоит ампутировать ему голову? – с усмешкой спросил его задира брат. – Я даже могу сесть на него, чтобы вам было удобнее.

– Семь. – Эмма посмотрела на Стоуна. – Всего семь швов. Это займет несколько минут.

Она принялась за работу, и Стоун закрыл глаза. Ти Джей, конечно, не сидел на нем, но держал, на всякий случай. Хотя что это за случай, Стоун не представлял. Его ноги напоминали переваренные макаронины, так что при всем желании он не смог бы уйти отсюда.

С ним все было нормально, только вот… Господи!

Он не испытывал боли, нет. Но зато в полной мере ощущал погружающуюся в голову иглу.

О да, он вполне может лишиться чувств.

Стоун прикладывал все силы к тому, чтобы представить себя в любом другом месте, где угодно, но только не здесь, когда Эмма легонько похлопала его по плечу.

– Готово.

Слава богу! Стоун открыл глаза и встретился со взглядом голубых глаз Эммы. Он ожидал увидеть в них насмешку, но разглядел лишь ум и решительное намерение выполнить свою работу.

Стоун долго смотрел на стоящую рядом с ним женщину. Он не мог не признаться себе в том, что ждет от нее чего-то большего, какой-то мимолетной вспышки в глазах, свидетельствующей о том, что он хоть немного привлекает ее как мужчина, но Эмма отвернулась и направилась к раковине, чтобы сложить в нее использованные инструменты. Стоун же предпринял очередную попытку сесть.

Ти Джей помог брату. Однако когда Стоун спустил ноги со стола, чтобы встать на пол, Эмма оглянулась через плечо.

– Куда это вы собрались?

Стоун не знал. Лишь бы подальше отсюда и от ужасных иголок.

– Выпить. Мне это необходимо. А вам?

– Мы еще не закончили, Стоун.