— Подождите, — велел цербер и принялся звонить кому-то по телефону.

Сообщив мои данные, охранник долго слушал ответ, попутно что-то записывая, а я бесцеремонно глазела на него, напряженно размышляя, почему мне так знакомо его лицо и где я раньше могла его видеть. Положив трубку, охранник сказал:

— Просили передать, что вам придется сейчас подъехать в другое место. У них что-то случилось, так что собеседование будет проходить вот по этому адресу.

Взяв протянутый мне лист бумаги, я поблагодарила и вышла. Еще один сюрприз. Конечно, со звонком таксофона не сравнить, но все же…

— Неладно что-то в Датском королевстве, — пробубнила я и уже через час заходила в бесшумно открывшиеся двери роскошного лифта, нажимая на кнопку с цифрой «шесть». Я и сама не подозревала, насколько эта цитата окажется уместной в самом ближайшем будущем.

Секретарша, указав мне на обитое бордовой кожей кресло, попросила подождать и исчезла за сияющей лаком дверью. Я села на самый краешек и огляделась по сторонам. Увиденное мне категорически не понравилось.

Дорогая офисная мебель. Дорогая оргтехника. Дорогие канцелярские принадлежности. Дорогая кофеварка. И все — словно только что купленное. Даже запах в помещении стоял такой, какой бывает в магазинах или на складах. Папки за стеклом шкафа — пустые и ненадписанные. На столе у секретарши — ни единой бумажки, а при моем появлении она, торопливо щелкнув «мышью», убрала с экрана монитора игру «Сапер» — должно быть, делать ей совсем нечего. Роскошный офис выглядел как хорошо обставленная нежилая квартира.

«Странная, очень странная контора», — озадаченно подумала я, и в этот момент лакированная дверь открылась, оторвав меня от тревожных мыслей. На пороге появилась секретарша и сделала приглашающий жест.

Я прошла в кабинет, где царил полумрак — окна были наглухо зашторены, лишь на огромном письменном столе горела настольная лампа, опущенная так низко, что свет от нее падал только на середину стола. В круге света лежали холеные руки с длинными пальцами, унизанными дорогими перстнями. Покрытые темно-бордовым лаком ногти негромко постукивали по крышке стола. Только благодаря этому я поняла, что буду беседовать с женщиной — лица сидящего за столом человека я не видела.

— Здравствуйте, — робко произнесла я.

— Присаживайтесь, — ответил из полумрака низкий хрипловатый голос.

Я села на стул, стоявший по другую сторону стола, и, поставив рюкзак на колени, украдкой вытерла о джинсы внезапно вспотевшие ладони.

— Вы нам подходите во всех отношениях, — раздалось из полумрака. — Вряд ли мы сможем найти кого-то лучше, чем вы…

Я напряглась. Готовность принять на работу совершенно незнакомую особу, не задав ей ни единого вопроса, только на основании резюме, которое может оказаться бесстыдным враньем от первой до последней буквы, показалась мне более чем странной.

— …Работа вам понравится. Встречи с интересными людьми, гибкий график, хорошая оплата труда… Оклад в тысячу долларов вас, надеюсь, устроит?

С трудом удержав нижнюю челюсть от стремительного падения вниз и вернув глаза со лба на их законное место, я издала некий непонятный звук, который можно было принять и за отказ, и за согласие.

Обладательницу великолепного маникюра больше устраивало последнее.

— В таком случае распишитесь, пожалуйста, здесь… В круге света появился лист бумаги, в верхней части которого красовалось надпись «ДОГОВОР». На бумагу легла ручка, сверкнуло золотое перо.

И вдруг я, вновь обретя утерянный было голос, твердо произнесла:

— Прошу прощения, но я не могу сразу принять такое ответственное решение. У меня есть ряд обязательств, выполнение которых может быть несовместимым со столь поспешными действиями.

Выговорив без запинки столь мудреную фразу и обрадовавшись ясности собственной головы и превосходному функционированию языка, я продолжила:

— В связи с этим я вынуждена просить вас отложить подписание договора на сутки.

— Вас что-то не устраивает? — Голос заметно встревожился. — Может быть, зарплата?.. Но это только начальная ставка, ее можно поднять… До полутора… Даже до двух тысяч.

Окончательно ошалев от воображаемого вида зеленых купюр и сознавая, что, видимо, поступаю глупо, я продолжала настаивать, изумляясь холодной деловитости своего тона:

— Дело не в вас, а во мне. К сожалению, я не могу дать сейчас какие-либо гарантии…

— Ну хорошо, — разочарованно сказал голос. Раздался шелест, и на столе появился маленький картонный прямоугольник, который ногти подтолкнули в мою сторону. — Свяжитесь со мной завтра утром — только обязательно! Мы назначим повторную встречу. Если хотите, я пришлю за вами машину.

— Могу ли я получить копию договора? — коварно поинтересовалась я.

— О да! — Голос, к моему удивлению, вновь потеплел. — Вы даже можете подписать его дома и привезти нам уже подписанным.

«Значит, закавыка не в договоре, — подумала я. — Тогда в чем?»

Выйдя на улицу, я вновь достала записную книжку и убрала визитную карточку в прозрачный кармашек обложки, туда же, где лежал листок с адресом, полученным от охранника.

Вдруг я вспомнила, где видела его лицо, и замерла, испуганно моргая: охранник был как две капли воды похож на мужчину в замшевой куртке, того самого, который разговаривал с хиромантом.

Захлопнув за собой люк, он упал в непроницаемую, липкую темноту.

У него не было с собой ни электрического фонарика, ни спичек, ни даже, на худой конец, электронных часов с подсветкой. Но ждать было нельзя. Он глубоко вздохнул, набираясь храбрости, и, вытянув перед собой руки, сделал несколько осторожных шагов. Вздрогнув от неожиданности, коснулся холодной влажной стены подземелья. Держась за нее, он двинулся вперед, каждый раз пробуя ногой место, куда собирался ступить. Внизу время от времени что-то шуршало и попискивало. Очевидно, это были крысы, но ему было все равно — крысы, змеи, пауки, только бы не люди. «Самое опасное животное на Земле» — гласит надпись над зеркалом в Антверпенском зоопарке. Мудро.

Он шел и шел, и вскоре ему стало казаться, его путь измеряется не минутами и метрами, а такими бесконечными величинами, как пространство и время. Он устал, безмерно устал…

Опустившись на землю и прислонившись спиной к путеводной стене, он почувствовал, что его охватило полное безразличие. Идти дальше не имело смысла. Он никогда не сможет найти выхода. Если даже его преследователи найдут его и убьют, это будет быстрая и легкая смерть — гораздо лучше, чем медленно умирать от голода и жажды в полной темноте, среди крыс. Сунув руку за пазуху и нащупав книгу, он закрыл воспаленные глаза. Через мгновение голова его безвольно поникла.

Без четверти семь я стояла возле красивого двухэтажного здания — типичного купеческого особняка середины прошлого века (удивительно, что через какие-нибудь несколько месяцев он уже станет позапрошлым!). Задрав голову, я посмотрела на овальную табличку с названием улицы и номером дома и, сверившись с корявой записью в своей телефонной книжке, удовлетворенно хмыкнула.