Перевороты в обществе всегда сопровождаются моральным падением и измельчанием элит. Самое постыдная и, казалось бы, невероятная метаморфоза – «схлопывание», рассыпание идеологических институтов советского строя. Упразднение, явочным порядком, государственной идеологии, а потом и чёрным по белому прописанное в бонапартистской конституции 1993-го года. Будто бы для гарантии гражданских свобод личности, искоренения корешков «тоталитаризма». На самом деле подражательная ссылка на благословенную Америку – уловка. На самом деле в отсутствие гласной официальной идеологии США являют собой сверхидеологизированное общество. И ведь не мудрено: держава без государственной идеологии – былинка на ветру Истории.

Между тем целый легион «расстриг» – вчерашних начётчиков марксизма – и необольшевиков гайдаро-чубайсовского толка перебежал на сторону нового компрадорского режима. Подавалось это как «раскрепощение» общественных наук. Сладкоречивые поборники розового, как майская зорька, «социализма с человеческим лицом» с подачи «архитектора перестройки» настырно втолковывали доверчивой пастве: почему надо порушить, изжить плановую экономику.

Лишь узкому кругу посвященных доподлинно известны умопомрачительные суммы «инвестиций» Европейского сообщества, американских тёмных фондов в «переформатирование» ошельмованной советской экономической науки. Овчинка стоила выделки. Ведь целью «миссионеров» было погашение отечественных – со времён Туган-Барановского развитых – политэкономических школ, традиций и институтов. Политическую экономию как научную дисциплину явочным порядком вымарали из вузовских программ. Вместо головоломного крамольного марксова «Капитала» отпрысков «новых русских» натаскивают в Высшей школе экономики по немудреной псалтыри «Экономикса».

Промысел Истории неисповедим. Когда без войны, мора, иного рода бедствий несокрушимый Советский Союз «самораспустился», а по Восточной Европе прокатился вал «бархатных революций», западные идеологи ещё долго, злопыхательски, справляли тризну по марксизму. Лишь сокрушительный мировой финансовый кризис 2008-го года отрезвил западное общество, развеял «триумф» рыночных фундаменталистов. Зародились смутные предчувствия, что капиталистический строй тоже на сносях. И вновь в странах Запада «Капитал» издаётся большими тиражами. Молодое университетское поколение читает Маркса. И у нас, в России, многие заново открыли его для себя.

Но тогда, в 90-е, всё вверх тормашками – «Адам Смит шагает по Москве»! Так и озаглавлена была книжица-агитка про то, что это за волшебство рыночная экономика. Авторы Адамс и Брок избрали «дидактический» прием повествования. От имени собирательного персонажа – премьер-министра-младореформатора – задаются вопросы, а неназванный западный эксперт растолковывает, как спроворить прорыв одним махом из плановой экономики в рыночную. Нужно всего-то «зажмурить глаза» и позволить «невидимой руке» рынка распределить общественную собственность как бог на душу положит. Под этим незамысловатым предлогом предписывалось попросту легализовать теневую – т. е. криминальную – экономику. В навязанной «гарвардской» концепции приватизации, с иронией подмечает экономист Руслан Дзарасов, «преступный мир играл такую же ключевую роль строителя капиталистического общества, какую марксисты придавали рабочему классу в строительстве социализма».

И вот уж третье десятилетие новорусского «капитализма» на дворе, а Каинова печать навсегда запечатлелась на фигурантах печально знаменитых залоговых аукционов 90-х.

«Ветрянку» западничества подхватили тогда многие. А кумиром всех тех, кто жаждал «свободы» и причащался «биг-маком» на Страстном, являлась несравненная Маргарет Тэтчер.

Для предводительницы британских консерваторов воистину пробил час судьбы! Медиакратия – власть посредственности – в «позднем» СССР и друзьям, и недругам различима была невооруженным глазом. Ветераны Политбюро, люди другого времени, увы, слишком привыкли, что плановая экономика неуклонно идет в гору. Косыгинскую экономическую реформу косная «номенклатура» понапрасну, без оглядки свернула… Старая площадь стала подавать признаки замешательства, лишь когда неурядицы в экономике стали нарастать комом. «Сигналы» из Москвы, судя по мемуарам Маргарет Тэтчер, ободрили как никогда западные элиты. Они уже заранее потирали руки…

В мае 1985-го года, подмечает Нурали Латыпов в главе «Лемма о Тэтчер», когда Горбачёва только что избрали Генеральным секретарем, из Лондона на весь мир последовал «мэссидж». Премьер Тэтчер громогласно, с чувством, процитировала хлёсткий заголовок утренней лондонской газеты: «Маркс и Спенсер победили Маркса и Энгельса». Игра слов со смыслом! Неприкрытое злорадство сквозило в этом, преждевременном и странном, прорицании главы британских консерваторов.

Так кто такие эти Маркс и Спенсер? Лавочники! Чем-то смахивающие на скрягу Феджина из «Приключений Оливера Твиста» Чарльза Диккенса.

Баронесса Тэтчер уверяла мир, что два этих оборотистых простолюдина посрамили самого Маркса и его хваленое учение. В кратком изложении Латыпова фабула и символика таковы. Однофамилец Карла Маркса – и даже седьмая вода на киселе, какая-то даже его родня по отцовской линии, – держал мелочную лавку. И в один прекрасный день Маркса-дельца осенило на «креатив». «Любой товар в лавке – за один пенни!» От покупателей отбоя не стало. Ловкач Маркс, разбогатев, открывал всё новые лавки, расширяя оборот. Под всё тем же ярмарочным завлекательным девизом. К нему набился в компаньоны некто Спенсер, тоже парень не промах. Так и родился легендарный бренд фирмы «Marks & Spencer», известная торговая фирма на Западе. Она держит тысячи магазинов по всему свету. И в Москве их изрядно. 20 миллионов покупателей…

По убеждению Тэтчер, возвышение прилежных лавочников и есть символ торжества предпринимательского духа на все времена. Социализму, мол, нечего и противопоставить. Осанна частному предпринимательству в устах Тэтчер прельстила нашу образованщину. По образу мыслей «железной леди» бережливость, своекорыстие, «любовь к монете» – благословенные качества. Потому что они и только они рождают богатство! А чем больше частных богатств, тем сильнее и изобильнее страна. В самом деле? Отчего тогда Джон Буль – типичный представитель среднего класса – не зажил припеваючи от щедрот сурового, но всеблагого тэтчеризма? Британская промышленность за три десятилетия торжества «монетаризма» ужалась на 70 процентов. Охота пуще неволи – тэтчеровская «деиндустриализация». Не сбылись и надежды, что пресловутая «постиндустриальная» модель экономики прямо-таки озолотит Америку. На деле приключился не расцвет, сызнова, а угасание американского предпринимательства. А ведь некогда «фордизм» был образцом и для молодой Страны Советов.

Самое заповедное, душу тэтчеризма, проницательно разгадал экономист Гэлбрейт: «… Они восхищены, как двести лет назад был восхищён Адам Смит, что добро, видимо, проистекает от зла, и приходят к выводу, что скупость является природной добродетелью». Латыпов подводит читателя к мысли, что при всём своем недюжинном уме и образованности «железная леди» (а пылкие её почитатели – подавно) слишком слаба, чтобы в самом деле опровергнуть Маркса.