Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Есения благодарно закивала. «Гулять, так гулять!» – снова пронеслось в ее голове. Там уже зрел план. Она взяла тяжелый ключ, спрятала его в кармане юбки.
– А после обеда переоденемся с тобой, причешемся, и красавица-умница пойдешь покорять женихов, – продолжала Злата. – Чтобы все они захотели спасти тебя от дракона треклятого.
– Главное, чтобы не перессорились и раньше не поубивали друг друга, – прыснула в кулак девушка.
– Ой, Сеня, вот уже девица на выданье, княжна, студентка Высшей школы Пламенных чар, а до сих пор балда-балдой, – Злата нежно постучала костяшкой указательного пальца девушке по лбу, заправила выбившуюся кудряшку за ухо. – И выкинь ты этого дракона из головы. Возьми и выбрось! Негоже девице даже думать о таком. Есть достойные мужчины на свете, вот пусть они и с драконами и воюют. А нам хватит и того, что ты профессию неженскую выбрала. Может, хоть не в практики пойдешь, а преподавать будешь. И родителей позорить перестанешь, своенравная.
Подхватила поднос и вышла из комнаты, оставив после себя лишь ванильное облачко. Есения снова погрузилась в план спасения выдуманного мира. Нещадно обгрызая губу, девушка силилась вспомнить свой сюжет до каждой буковки. «Так-так-так… Замок… школа… курсовая… Вот же влипла! Там учись, здесь учись. Ладно, не то, не то, все не то, – мозг лихорадочно перебирал страницу за страницей. – Замок, значит, стоит на горе. Это столица. К северу от него порт и Чароморск, на западе – поля и куча сел, к востоку – граница с соседней Дубравией, на юго-востоке тянутся горы, на юге – логово дракона. Карту бы…. Где ее взять? В библиотеке!» – озарило девушку.
– Эврика! – гордо выпятила она грудь, подняла правую руку вверх и щелкнула пальцами.
Комнату тут же озарил огненный шарик. Сенька вздрогнула, ойкнула:
– Ну, привет! А я и забыла, что здесь так можно, – она поманила пульсар, тот послушно приблизился. – Пойдем, дорогой, лампочкой поработаешь, посветишь в коридоре.
Шарик пропустил хозяйку вперед, проплыл следом в дверь, в темноте прибавил яркости. Довольная Сеня, светящаяся едва ли не ярче сферы, зашагала по коридору. Она решила, что интуитивно выйдет к библиотеке, раз уж сама написала этот замок. Коридор скоро закончился классической винтовой лестницей. Девушка рассудила, что наверху кабинет отца может быть вряд ли. И смело зашагала по ступенькам вниз. На втором этаже было уже не так темно. Шарик погас сам собой. Есения вышла в просторный холл, заставленный цветами. Миниатюрная женщина в бордовом платье напевала и ковырялась в одном из горшков. Услышав шаги, она обернулась, губы расползлись в улыбке.
– А я тут в библиотеку иду, – брякнула Сеня, тряся перед глазами ключом.
Мама, а этот точно была она, отряхнула руки. Есения писала персонажа со своей матери. Вот и сейчас перед ней стояла точная ее копия. Только волосы длиннее и собраны в непривычную косу вокруг головы.
– Позаниматься решила, солнышко? – спросила мама, – Хоть немного набросала свою курсовую?
– Ага, – соврала Сеня. – Ну, я пойду.
– Иди, котенок. Не забудь к обеду переодеться, – помахала вслед княгиня.
Девушка почти бегом пролетела полкоридора. И едва не врезалась в стоящих у окна людей. Один из них – явно отец. Такой же высокий, статный, как и в реальной жизни, мужчина. Только лицо его украшала борода. Второй – выдуманный Сенькой советник Наум. Девушка тогда еще долго прописывала образ, чтобы противный, но не как у всех, выискивала имя в словаре популярных. Так что не узнать его точно не могла. Тоже не низкий, моложавый, стройный, одетый во все яркое, он даже сейчас вызвал у Сеньки непонятные чувства. В третьем она узнала военачальника Еремея. Пухлый, с повисшими до самого пуза усами, он был похож на тульский самовар. А вот лица четвертого в темно-коричневом плаще видно не было. Мужчины о чем-то оживленно беседовали.
Есения вжалась в стену. Едва удержалась, чтобы не залезть под висящий на ней гобелен, но в последний момент решила, что ее и так никто не заметит. Уж очень занимательный шел разговор. О чем. она и так знала. Фразочки прописывала как раз перед тем, как уснуть.
– Он снова нас перехитрил. Разворовал птичий двор. А мы ждали на пашне. И ничего ведь не сломал! Только пару куриц унес, да гусыню прихватил. И то это не точно. Может, сами где схоронились, да там и померли от страха, – возмущался князь. – Аккуратненько так, аж противно.
– Ему точно кто-то помогает! – практически пропел Наум.
– Не говори ерунды! Он просто ящер! Ну, кто ему может помогать?! Драконы – хоть и мудрые существа, но не способные мыслить и составлять планы. Да и до мудрости дожить еще надо. А этот – явно молодой совсем, вот и дуркует, – грубо осек советника воевода. – Изловить его надо и магам отдать. Пусть, воспитывают.
– Магам? Изловить? Да ты совсем сдурел, Еремей! – не унимался Наум. – Я не позволю кормить и поощрять этих прохиндеев! – почти перешел на фальцет, – Сжечь его вместе с логовом! И дело с концом! – хлопнул в ладоши так громко, что сам подпрыгнул.
– Кхм, кхм… так-то у князя дочка того, – с улыбкой толкнул локтем в бок советника вояка, – колдует.
Эти двое друг другу были странными, но друзьями. Душа в душу не жили. Еремей постоянно подтрунивал над советником, тот строил воеводе мелкие пакости. Был еще третий в их компании – придворный чародей Мариус. На людях они с Наумом практически не общались. Зато дома за чаркой чего-нибудь горячительного могли мило брататься и до зари и хрипоты орать матерные частушки под гармошку. Работа такая, пожимали плечами оба. И продолжали плеваться друг в друга при честном народе. Князь в разборки никогда не вмешивался до последнего. Но как только в ход шли кулаки, за шкирки растаскивал друзей в разные стороны.
Четверо знакомы они были с самого детства. Сначала между грядок на деревянных мечах сражались, потом бок о бок выставляли кованные острия против гоблинов в Изумрудной войне. Тогда жители гор решили не платить дань Семидержавью – союзу семи окрестных государств, – и жить самостоятельной жизнью. Правители вприпрыжку побежали подписывать с ними соглашение. Перекрестились, выпили за удачную сделку. И дань брать перестали. Но и слать обозами провизию в бывшую колонию – тоже. Не умеющие ни возделывать земли, ни пасти скот горцы оказались к такому повороту не готовы.
