Он вообще никогда не интересовался всеми этими бесконечными певицами, плодящимися на эстраде, как кролики. А теперь вот слушал. Слушал эту глупейшую песню и даже подпевал. Не вслух, конечно, — наверное, это была бы уже самая последняя стадия. Пела душа…

Поглупевшая душа. Душа, одуревшая от счастья. Душа, поверившая в то, что даже в сорок девять лет она еще способна на такое — запеть. И запела…

— Паша, ты что там смотришь? — послышался из соседней комнаты голос жены.

— Я…

Он вовремя спохватился, подумав вдруг, что для Риты его признание в том, что он смотрит «Фабрику звезд», было бы, наверное, равносильно признанию во всем остальном. В том, что случилось…

«А ведь придется, рано или поздно — все равно придется», — кольнуло где-то глубоко, на самом дне души, внезапно прекратившей мурлыкать слащавый мотивчик. Но это — потом. Не сейчас. Сейчас еще рано. Слишком еще все неопределенно, зыбко. Неустойчиво, как карточный домик…

— Пытаюсь понять, — ответил он наконец. — Правду ли говорят, что на отпрысках гениев природа отдыхает.

— По-моему, это совершенно очевидно. И необязательно было устраивать для доказательства столь банальной истины такое грандиозное шоу — спокойно заметила Рита и добавила как бы между прочим: — Кстати, ты занимаешься этим уже без малого час…

Она вышла из спальни и остановилась в проеме двери.

Высокая, удивительно стройная для своего возраста. Почти молодая.

«Молодящаяся», — ухнуло где-то внутри. Так что с того, возразил он беспомощно и продолжал разглядывать Риту.

У нее были каштановые волосы. Как и тогда, почти тридцать лет назад. Когда он увидел эти волосы впервые, сразу понял, что хочет разделить с ней, с этой удивительной девушкой, всю свою жизнь. Хочет просыпаться по утрам и видеть ее. Засыпать, чувствуя рядом ее теплое дыхание. Хочет приносить ей завтрак в постель, когда она заболеет. Дарить цветы, носить на руках…

Собственно, она почти не изменилась. Те же густые каштановые волосы. Хотя теперь ей приходится закрашивать белые прядки, оказавшиеся самыми нестойкими в борьбе с беспощадным временем. Что с того? Ведь цвет волос остался прежним, можно и не вспоминать, не думать о краске. И кожа прекрасно сохранилась. Тот же матовый, безупречно ровный оттенок. Ни капли тонального крема— ни тогда, ни сейчас. И улыбка та же…

— Чему ты так загадочно улыбаешься?

— Не знаю, — она пожала плечами, — ты выглядишь немного забавно. В этой футболке…

— Почему я выгляжу забавно в футболке, которую носил два года и никогда не выглядел в ней забавно?

— Наверное, потому, что впервые за два года ты надел ее наизнанку…

— Черт, — выругался он. — И правда… Бить будешь?

Она что-то отвечала, тихо улыбаясь. Он почти не слышал. «Вот ведь, — пронеслось в голове. — Совсем дошел, старый маразматик. Окончательно свихнулся. Завтра, пожалуй, забудешь надеть ботинки и пойдешь на работу в носках. И будешь снова выглядеть забавно. Очень, очень забавно…»

Он переодел футболку. Внимательный и слишком придирчивый в последнее время взгляд успел отметить вялость и зарождающуюся дряблость кожи. Намечающееся брюшко, которое даже просторная одежда скрывала уже не слишком успешно. Он иногда задумывался о том, как несправедливо всё устроено в жизни. Почему тело стареет так скоропостижно, что душа не успевает за ним? Или отчего душа стареет так медленно?

«Нет, — усмехнулся он, — ошибаешься, Павел Алексеевич. У тебя просто крыша поехала, а тело и душа — с ними все в порядке. Крыша — это нечто другое, существующее отдельно от души и тела…»

Рита подошла, опустилась рядом на диван. Некоторое время молча смотрела в телевизор — видимо, чисто механически, почти не замечая мелькающих перед глазами лиц и улыбок.

— Спать не собираешься? — наконец спросила она, слегка прикоснувшись кончиками пальцев к его ладони. Знакомое, родное прикосновение, от которого раньше так часто замирало сердце. Раньше…

— Нет, все равно не засну так рано. Бокс еще посмотрю…

— Бокс только через час начнется.

— Ничего страшного. Газету полистаю.

— Как хочешь.

Она поднялась и медленно вышла из комнаты.

Он услышал, как зашумела вода в ванной, и снова подумал о том, что когда-то эти звуки были для него призывными. Когда-то сердце замирало, падало в пропасть — он представлял себе ее прохладную, свежую, влажную кожу и не мог дождаться, когда же наконец сможет к ней прикоснуться. Теперь же…

«Это нормально, — убеждал он себя. — Нормальная ситуация для людей, проживших двадцать семь лет в браке. Ты ведь знаешь, это у всех. А у многих наступило раньше, гораздо раньше…»

И все же было жалко Риту. Безумно жалко стареющую Риту, верную Риту, красивую, умную, мудрую Риту. Риту, которая каждый раз — он это знал! — ждала его в спальне и надеялась почувствовать себя желанной, как прежде. Пусть не каждую ночь, но хотя бы раз в неделю… Вот уже почти два месяца — напрасно. Но он ничего не мог с собой поделать. Это было выше его сил. Это казалось ему диким: закрыв глаза, целовать Риту и представлять себе ту, другую. Ту, которую он до сих пор так и не познал. Но о которой думал дни и ночи. Валерию…

И снова закружилось перед глазами, едва только он произнес мысленно ее имя и представил себе волосы, глаза, тонкие пальцы, детские губы.

Девочка, перевернувшая всю его жизнь. Совсем еще девочка, почти ровесница его сына… Студентка. Может ли в жизни быть что-либо более тривиальное, чем преподаватель, влюбленный в студентку? И может ли быть в жизни что-либо более безнадежное и более жалкое? «Зачем все это, — в который раз спросил он себя. — Для чего, ведь у тебя есть жена. Прекрасная, замечательная жена. У тебя есть Рита…»

Рита пока еще не знает, в чем дело. Рита думает, что у него обычные, характерные для возраста и уже намечавшиеся раньше проблемы с потенцией. Но рано или поздно Рита догадается. Его жена слишком хорошо его знает, чтобы поверить в эту чепуху. Она догадается. А если и не догадается — ему все равно придется рассказать ей об этом. Самому. Несколько часов назад он обещал Валерии, что сделает это. И что же будет тогда?

Ему не хотелось об этом думать. Он просто знал, что не хочет терять Риту. Но ту, другую, он тоже не хочет терять. Ни за что в жизни не хочет. Слишком мучительно делать этот выбор. Но увы, придется… Потому что этого хочет она. Валерия…

Он не ожидал, что с ним может такое произойти. За двадцать с лишним лет работы в университете у Павла не случилось ни одного романа, хотя он всегда был ярким, интересным мужчиной и пользовался у женщин большим успехом. У него была масса приключений, он даже чуть было не женился однажды по глупости. Но все приключения остались в прошлом, когда в его жизни появилась Рита.

Рита — отчаянная и дерзкая девчонка, которой тридцать лет назад взбрело в голову продемонстрировать ему, что такое настоящая смелость. Павел тогда отдыхал на пляже вместе с Костиком, давним своим приятелем. Позже, вспоминая этот пляж, он всегда смеялся; в самом деле, трудно было бы даже представить себе более неподходящее место для столь романтической встречи. Грязный песок, там и тут валяющиеся пивные бутылки, пачки из-под сигарет и еще бог знает что. Обычный заброшенный пляж, каких по берегу Волги не счесть. Просто этот пляж находился неподалеку от дома, поэтому он и отдыхал там каждое лето.