Петр очень рано стал обращаться со своими детьми как со взрослыми и побуждал их участвовать в официальных церемониях. Чтобы дать царевнам лишний раз показаться при дворе, годился любой повод. Так, он устроил шумные свадебные торжества но случаю бракосочетания двух карликов, которые появились перед публикой верхом па пони. К вящему удовольствию веселящихся гостей, на пиру прислуживали Анна и Елизавета, на сей раз одетые скромно. 9 сентября 1721 года Елизавета была объявлена созревшей для брака. Во время церемонии отец вырезал из ее белого платья маленькие кружочки ткани. Затем он преподнес девушке сюрприз: пригласил дирижера Ивана Поморского с оркестром для исполнения марша, прозвучавшего, впрочем, чуть воинственнее, чем надлежало при такой церемонии. Царевну такие вечера сверх меры приохотили к музыке: опера и балет навсегда останутся ее излюбленными развлечениями.

В начале 1720 года жизнь обеих сестер пошла по-иному. Характер их обучения изменился, наставники тоже поменялись. Сомнений более не оставалось: по меньшей мере одна из сестер обещана принцу с Запада; уроки танцев, музыки, иностранных языков, этикета, утонченные туалеты — их явно готовили именно к этому. Елизавета привлекала все взоры. Прусский королевский посланник Густав фон Мардефельд в своих письмах расхваливал прелести этой девушки с живым, шаловливым, чтобы не сказать дерзким правом. Иным она представлялась глупой, ее лень, разумеется, давала для этого некоторый повод, однако се описания в юности свидетельствуют об обратном. Очень веселая, она была горазда на стремительные находчивые ответы и любезна с каждым. При всем том, явно будучи циклотимиком, она попеременно предавалась то порывам своего слишком любвеобильного сердца, то холодному расчету честолюбия, жесткость которого еще более подчеркивалась вспышками бешеной ярости, унаследованной от родителей. Могла ли она в самом деле выйти замуж за принца, потомка одного из первых коронованных семейств Европы? Да и сам царь хотел ли в глубине души такого исхода? Семейные драмы, пережитые ею в отрочестве, позволяют усомниться в этом.

Петр и Екатерина встретились во время Северной воины. Царь, пережив до того ряд тяжких поражений, в мае 1703 года захватил город Ниеншанц, где его офицеры взяли в плен много мирных жителей. Среди них была молоденькая Марта Скавронская, католичка, рожденная 5 апреля 1684 года в Лифляндии. Будучи сиротой, она в 1699 году нанялась в услужение к лютеранскому пастору Эрнсту Глюку, который ее впоследствии удочерил. Вскоре затем она вышла замуж за пруссака Эрнста Иоганна Крузе, трубача из кавалерии наемников в составе шведской армии. Попав в плен, она стала прислугой русского драгуна по фамилии Трубачев, потом оказалась в ставке фельдмаршала Бориса Петровича Шереметева, командующего войсками региона. Там Меншиков, неразлучный друг царя и соратник его распутств, приметил ее и взял в услужение, собираясь сделать своей любовницей.

Увидев ее у своего фаворита, Петр затеял с ней разговор и попросил принести к нему в опочивальню подсвечник. Назавтра он дал ей дукат (двенадцать французских ливров) и тотчас о ней забыл. Однако новая встреча в марте 1704 года раз и навсегда определила — не без помощи обильных возлияний — судьбу Марты: захмелевший царь увел ее с собой, и Меншиков несколько дней безуспешно ее разыскивал. После чего монарх имел со своим другом беседу, по-видимому, весьма серьезную: он объявил, что решил оставить молодую женщину у себя, и повелел прислать ему личные вещи его новой избранницы. О своих отношениях с этой искательницей приключений, едва умевшей читать, царь помалкивал, сохраняя несвойственную ему скромность. В Москве он поручил ее заботам некоей «женщины знатного происхождения», живущей далеко от центра столицы, и три года навещал ее там, выказывая ей нежное расположение. Судя по всему, Марта освоила за это время начатки кириллицы и вскорости перешла в православную веру, приняв имя Екатерины Алексеевны: на этом тайном крещении царевич Алексей, государев сын от первого брака, стал ее крестным отцом. Петр все чаще стал приглашать Екатерину на заседания совета министров, в которых она активно участвовала и проявляла отменный здравый смысл. Царь прислушивался к ее суждениям и подчинялся ей, «как если бы он был Нумой Помпилием, а она — нимфой Эгерией», писал в книге «Рассказы о российском дворе» Франц Гийом Вильбуа. Когда он отправлялся на войну, в их переписке всплывали подробности более прозаические: гордый воин жаловался, что соскучился и что никто здесь не заботится о его белье, она же колко отвечала, что его лошадки, должно быть, дурно причесаны. Монарх больше не мог обходиться без нее. Накануне Полтавской битвы он вызвал ее к себе в ставку, где она, беременная Елизаветой, оставалась до самого начала сражения: раздавала солдатам хлеб и водку. В глазах Петра Великого она была идеальной соратницей, основательной женщиной и доброй советчицей, разделявшей его воинственный пыл, его успехи и неудачи, равно как и его оргии. К тому же ее знание людей, интуиция и практический ум, безусловно, влияли на политические решения царя. Поддерживать реформаторские идеи своего любовника и будущего супруга было как нельзя более в ее интересах, ведь они способствовали возвышению заслуженных персон низкого происхождения, к разряду коих принадлежал Меншиков, ее верный и услужливый друг, а также члены ее семейства, так называемые кузены вроде Карла и Фридриха Скавронских. Молодая женщина умела быть признательной, она добилась многих преимуществ для своих близких: пастор Эрнст Глюк, приютивший и воспитавший ее, был назначен директором школы, призванной обучать русских юношей иностранным языкам.

До 6 марта 1711 года Екатерина держалась в тени, но в этот день чета появилась на турецком фронте и было официально объявлено, что царевна Екатерина Алексеевна является истинной и законной супругой монарха. Вопроса о том, чтобы выяснить, жив ли ее первый муж, никто не задавал. Что до жены государя, с которой формально он так никогда и не развелся, а также его сына и всех поборников нерушимости обычаев Руси, они были этим вконец ошарашены. А Петр пошел еще дальше: объявил, что в случае его смерти Екатерина сохранит за собой титул, почести, доходы и привилегии законной государевой вдовы. Он решил закрепить это бракосочетание религиозной церемонией, каковая действительно состоялась 19 февраля 1712 года в церкви Св. Исаака Далматского (на ее месте потом будет Исаакиевский собор). Эта шумиха дискредитировала молодую женщину еще больше: в глазах населения она была блудницей, особой сомнительного происхождения, к тому же рождена на чужбине — ее бесчестили и чернили, не жалея эпитетов. Церковь выдвигала еще более серьезные доводы против этого брака: будучи крестницей царевича Алексея, Екатерина в духовном плане приходилась родственницей своему царственному жениху, их супружество, таким образом, являлось разновидностью инцеста! Вместе с тем придворные, в особенности те, что сами вышли из низов, помалкивали и охотно участвовали в празднествах в честь новой царицы. После свадьбы у монаршей четы родились еще две дочери, Мария и Маргарита, а потом, к вящему восторгу, 28 октября 1715 года на свет появился сын Петр, наследник престола. В 1723 году царь решил присвоить Екатерине титул императрицы, а соответствующая церемония имела место год спустя в Москве, как велит традиция.