Показателем значимости частей ВДВ может служить то, что их не затронул ни один из промежуточных этапов сокращения ОКСВ, при которых выводились домой другие части, и они оставались в составе 40А с первых до последних дней войны. Хотя боевые действия обходились без парашютных десантов, чему препятствовала сама горная местность, ни одна из операций не миновала участия подразделений ВДВ, которым доставались наиболее сложные задания. 317-й опдп находился непосредственно в резиденции афганского правительства, осуществляя его охрану, зоной ответственности 345-го опдп были окрестности Баграма.

Вертолетчики Газни с командиром разведгруппы (с трофейной винтовкой), на бедре которого видна объемистая пластмассовая кобура АКС-74У. Разработанный для летного состава жилет носимого аварийного запаса НАЗ-И, скроенный из плотной синтетической ткани оливкового цвета, служил для размещения радиостанции «Комар», пистолета ПМ, обойм к нему, пары автоматных магазинов, сигнальных патронов и перевязочного пакета. Жилет заслужил признание не только в авиации, но требованиям к «боевому» он все же не удовлетворял, в первую очередь из-за малого носимого боезапаса, будучи ориентированным на нужды летчика в расчете на скорую эвакуацию.

«Черный Калашников» — AKC-74 с цевьем и ствольной накладкой из литьевой термопластмассы. Прочный полиамидный пластик с высоким модулем упругости при попаданиях пуль не давал ранящих осколков, как это бывало у стеклопластиковых деталей. Ребра на цевье автомата улучшили его «ухватистость» и отвод тепла при продолжительной стрельбе, а темный цвет сделал оружие менее заметным.

Защитный сетчатый костюм КЗС оставался наиболее распространенным видом маскировочного обмундирования. Костюм с капюшоном выпускался из камуфляжного материала нескольких типовых расцветок. Сетчатая ткань КЗС оказалась удобной в жарком климате и комбинезон часто носили вместо верхней одежды.

357-й и 350-й опдп (известный как «полтинник») поначалу оставались в Кабуле, позднее их батальоны были направлены в периферийные гарнизоны для их усиления и большей оперативности действий десантных подразделений.

Необходимые для деятельности армии сведения собирались во всех ее звеньях. Пирамида сбора разведывательных данных включала разведотделы в штабах дивизий, бригад и полков, а также два разведпункта и 797-й разведцентр, подчинявшиеся управлению разведки штаба 40А. Арсенал военной разведки, без которой немыслимы были не только операции, но и будни ОКСВ, включал широкий набор средств — от аэрофотосъемки и космической разведки до ежедневного наблюдения и агентурной работы. Соответствующие меры принимались даже на правительственном уровне: для обеспечения афганской кампании уже в конце 1980 года было принято Постановление ЦК КПСС и Совмина «О развитии работ по созданию и выпуску комплексов разведывательно-сигнальных средств», предусматривавшее разработку систем, «слушающих» местность и засекающих передвижения противника. Помимо данных инструментальной разведки и «немых» фотоснимков, наиболее ценными оставались сведения, добываемые непосредственно «из первых рук». Командиры, державшие связь с местным ХАД (ХАД — служба государственной информации, афганская контрразведка, с 1985 — министерство госбезопасности) и располагавшие собственной сетью осведомителей, получали информацию от местных жителей и самих моджахедов, охочих до заработка менее рискованного, чем участие в боях. Армия остро нуждалась в переводчиках, которых пришлось набирать из выпускников институтских факультетов восточных языков (составители солдатских разговорников сочли необходимыми лишь фразы типа «Поздравляем вас с праздником апрельской революции» и «Мы прибыли для оказания помощи дружественному Афганистану»). Военные вузы дали первых офицеров со знанием языка пушту только в 1983 году (11 человек), а дари — в 1986 году (6 человек). В большинстве же эту роль играли вчерашние студенты-языковеды и солдаты из среднеазиатских республик.

Выносной пост № 9 на скале — один из 102 в оборонительном поясе Кабула. С них велось непрерывное слежение за обстановкой в столичной режимной зоне. Для постов выбирались господствующие над местностью высоты, с которых открывался хороший обзор, однако гарнизону приходилось неделями нести службу в полной изоляции от своих на неприступных скалах.

На сторожевых заставах и мостах к концу первого года войны несли службу 20200 солдат и офицеров. Их задачей было наблюдение и контроль за местностью, оборона и охрана режимных зон вокруг городов, гарнизонов и магистралей. На фото — застава у входа в Панджерскую долину. На вершину скалы вынесен наблюдательный пост, у подножия оборудованы укрытия для техники, казарма и склад снабжения окрестных постов.

Рассказам агентов не всегда можно было доверять (по словам генерал-лейтенанта Б.Н. Громова, изрядная часть полученных сведений «на самом деле оказывалось бредом какого-нибудь обкурившегося анашой душмана»), а иные информаторы сочетали службу сразу нескольким хозяевам с разных сторон. Бывало, что афганцы пользовались случаем свести давние счеты со своими недругами или, стараясь угодить, подтверждали небылицы, которые от них хотели услышать и выдавали желаемое за действительное в погоне за «премиальными» (из-за чего за наводчиками укрепилась репутация «сказочников»). Вот несколько из множества таких случаев: в марте 1982 года под Асадабадом, узнав от местного жителя о ночующей в селе банде, слали бронегруппу, и в пути она нагнала информатора, торопившегося предупредить душманов об опасности; в другой раз разведрота 66-й омсбр, пойдя по указке наводчика на захват склада с оружием в кишлак Балабаг, ничего не нашла, но при возвращении по подсказанному пути попала в засаду.

Все же при умелом подходе, в чем и состоял талант разведчика, перекрестная информация из разных источников давала представление об обстановке в селениях, планах душманов и ожидаемых действиях в окрестностях и на дорогах. Умение ладить с осведомителями и по-восточному тонкое ведение дел, подкрепленное обязательным «бакшишом» (подарком), позволяло судить о настроениях вожаков, отношениях между ними и возможности согласованных действий, о «кредитоспособности» местных лидеров, запасах, численности и вооружении банд, не говоря уже о конкретных сведениях о выходе караванов, местах ночевки банд, складах и тайниках.

Пост «Пилотка» на горной вершине у Гардеза на 2800 м. Заставы-крепости сооружались на потенциально опасных направлениях, где была велика активность противника, и служили опорными пунктами для выходов разведгрупп и подразделений в боевые рейды. Подходы к заставе перекрывались стрелковыми позициями, минновзрывными заграждениями и сигнальными средствами, оповещавшими о приближении противника.