— Мне хотелось бы, чтобы вы поговорили с родственниками молодого человека, которому в скором времени будут делать пересадку сердца. Он не был болен. Сегодня утром руль мотоцикла раздробил его сердце. Его подобрала скорая помощь с подозрением на инфаркт, и юношу сразу же перевели в отделение трансплантологии. Ему повезло, очень повезло. Его новое сердце уже в пути.

— Да, это судьба! Как и у меня! Сколько людей томится в ожидании донора!

— У семьи не было возможности подготовиться. Они так подавлены. Думаю, им бы очень помог разговор с вами.

— Ну, так идем же!

Ориана усадила Мариан на каталку и довезла до зала ожидания. Там пациентка захотела встать на ноги. Она вошла в зал под руку с медсестрой вместе со своей неизменной улыбкой.

— Хочу представить вам Мариан. Она только что прошла процедуру УЗИ после пересадки сердца.

— И что вы чувствуете с другим сердцем? — поторопился спросить Луис до того, как его родители успели что-то сказать.

— Когда же ты перестанешь задавать неуместные вопросы? — прервала его мать.

— Пожалуйста, не ругайтесь. Дети искренни, и они без стеснения говорят о том, о чем думают остальные. Знаешь, я чувствую желание жить. Прежде всего. Раньше я не ценила мелочи: свет солнца на моем лице, цветок, еще один подаренный мне рассвет, возможность видеть лицо моей дочери, которая младше тебя, вести ее в школу… Всем тем вещам, которые мы обычно считаем рутиной и делаем автоматически, я придаю теперь гораздо большее значение.

— И с моим братом будет так же? — продолжал спрашивать мальчик.

— Несносный ребенок! — воскликнул отец.

— Да, я в этом уверена.

— А вы знаете, какое у вас сердце: мальчика или девочки?

— Первое сердце, которое я получила, принадлежало юноше. Он был значительно моложе меня. О втором я еще ничего не знаю. В больнице не дают таких сведений, — сказала Мариан, украдкой взглянув на Ориану.

— Имея сердце мальчика, вы вели себя как мальчик или как девочка?

Мариан засмеялась так сильно, что вынуждена была присесть на каталку. Она не держалась на ногах от смеха. Несмотря на напряжение, которое испытывали родные и друзья Лукаса, вопросы Луиса подняли настроение всем. Даже Джимми смеялся, забыв о боли в груди!

— Ну, знаешь… я продолжала чувствовать по отношению к своему мужу то же, что и раньше, — ответила Мариан, когда смех немного утих. — Вернее, нет. Я стала любить и хотеть его еще сильнее. Я не заметила ничего особенного, хотя сначала мне все казалось прекрасным и я связывала это со своим новым сердцем. Но нет, постепенно ты привыкаешь, да и члены семьи тоже.

Никакой излишней ласки и заботы… И не нужно относиться к вашему сыну и брату как к больному, — сказала она. — Жизнь в доме должна идти своим чередом. По крайней мере надо постараться, чтобы это было так, — объяснила женщина. — Сожалею, что не могу продолжать беседу. Я немного устала и должна вернуться в палату. Постараюсь снова повидаться с вами. Удачи!

Ориана увезла Мариан. Все были под впечатлением от этой встречи. Особенно Луис.

Стрелки часов, казалось, застыли на месте. Жара делала ожидание еще невыносимее. Последующие часы прошли в полном молчании. Люди, собравшиеся в зале ожидания, начали беспокоиться. Пилар нуждалась в том, чтобы увидеть своего старшего сына, она думала о нем каждую секунду. Луис проголодался и пытался привлечь к себе внимание. Четверо друзей Лукаса, которые уже не знали, что делать и в какой угол зала ожидания переместиться, отвели мальчика попить прохладительных напитков. Пилар и Хавьер не отваживались покинуть помещение из опасения, что появится кто-то, чтобы сообщить им какое-либо известие о сыне, и не найдет их.

Ориана вернулась на этот раз одна, причем с хорошими новостями.

— Донорское сердце уже близко, — сообщила она. — Пройдет немногим более получаса, и оно будет здесь. А затем начнется операция. Это будет очень тяжелый день. Почему бы вам не отдохнуть немного? Вы можете пойти домой и вернуться позже.

— Нет, пожалуйста, мы останемся здесь на случай, если вдруг появятся какие-то новости и нам захотят их сообщить. Вы не знаете, смогу ли я увидеть своего сына до операции? Мне достаточно было бы всего лишь посмотреть на него. Умоляю!

Ориана ушла, ничего не ответив, и вскоре вернулась со специальными повязками зеленого цвета, предназначенными для посещения больных, находящихся в отделении интенсивной терапии.

— Давайте попытаемся.

Она взяла инициативу на себя, не проконсультировавшись с Марией, из желания хоть чем-то помочь этим несчастным людям. Ориана привела их в одно из служебных помещений больницы, предназначенных для медперсонала, — здесь мыли руки и переодевались. Надев специальные шапочки, брюки, рубашки и обувь, они вслед за Орианой направились в отделение интенсивной терапии.

— Пожалуйста, будьте сильными. Не плачьте и ведите себя тихо, я ставлю себя под удар. Мы пробудем там всего лишь одну минуту и сразу же покинем помещение.

— Согласны! — ответили они в один голос.

Ориана и родители пострадавшего прошли по коридору и приблизились к запретной зоне. Стеклянная стена указывала на то, что здесь находится отделение интенсивной терапии. Пилар издала глухой вопль, узнав Лукаса.

— Сынок! О Боже, он не похож сам на себя. Почему он такой бледный?

Муж поддержал ее под руку. В какое-то мгновение показалось, что у женщины откажут ноги и она упадет.

— Сынок! Сынок мой! — повторяла Пилар, не в силах произнести больше ни слова.

— Пожалуйста, идемте. У меня могут быть неприятности с начальством, — сказала Ориана в ответ на реакцию матери.

Родители Лукаса медленно, словно их ноги налились свинцом, вышли из отделения.

— Прошу вас переодеться как можно быстрее. Вы ничего не видели. Возвращайтесь в зал ожидания.

— Большое спасибо, — сумел выдавить из себя отец Лукаса. Его голос дрожал.

Ориана обернулась. Она не прошла и пяти шагов, как столкнулась с Марией.

— Где тебя носит? — зло спросила координатор.

— Я была в отделении интенсивной терапии, проверяла, все ли готово.

— Мы уже начали обратный отсчет. Посмотри, все ли на местах.

— Хорошо!

Ориана глубоко вздохнула. Задержись они в отделении всего лишь на несколько секунд, их непременно застала бы координатор. Девушка решила больше так не подставляться.

Лукас вошел в то, что носит название «нулевая тревога». Абсолютный приоритет. Он был самым важным пациентом, потому что ему предстояла трансплантация.

Донорское сердце доставили на вертолете из аэропорта. Нельзя было терять ни секунды. На кону стояла жизнь молодого человека. Орган для пересадки, защищенный специальной упаковкой от охлаждаемого льдом физиологического раствора, в котором он плавал при температуре в пять градусов, находился в специальном металлическом контейнере. Сердце для пересадки извлекли из тела донора два специалиста больницы, проделав почти ювелирную работу с учетом особенностей реципиента. Врачи ясно осознавали, что последующий успех операции по пересадке целиком зависит от этих первых часов.