— Если бы нам не досталось, ладно, мы уже сознательные. А малыши, они же кричат, плачут, — солидно заявил Гани.

— Где же я вам его возьму?! — тратя последние капли тер-нения, простонал директор. — Чудаки вы мои. Поймите, что дети плачут, в основном, не оттого, что есть хотят. Это они сил набираются. Ребенок должен плакать. Мне вот, например, очень нравится, когда дети плачут. Я прямо умиляюсь. Это же голоса новой жизни…

Я с готовностью поставил на письменный стол портативный магнитофон.

— Ну, если так, товарищ Базаров, тогда мы вам доставим такое удовольствие.

Кабинет заполнил плач полудюжины новорожденных. Они голосили, надрываясь изо всех сил. Один малыш вдруг закашлялся, и тут внезапно ворвался полный отчаяния женский голос: «Пусть трижды неладно будет этому дяде из райпищеторга! Пусть его замучает бессонница! Не видать бы ему кефира и молока до последних дней!»

У директора задергалась щека. Он умоляюще замахал руками.

Я с готовностью убрал звук, услужливо подал ему телефонную трубку.

Директор стал покорно набирать номер молочного комбината, одновременно разглядывая листок с адресом нашего квартала, который ловко подсунула ему Мамура.

Когда он договорился, я спросил:

— А если завтра не приедут?

Директор схватился за голову:

— Если не приедут, я на себе притащу все бидоны. Это вас устраивает?

— Нет, лучше на автомобиле, — сочувственно ответила Светлана. — Вам же тяжело будет.

— Спасибо вам, товарищ Базаров, за внимание, — сказал я, приложив руку к сердцу.

Тут в кабинет требовательно постучали, и по знаку директора я отпер дверь.

Влетела всполошенная секретарша:

— Господи, что они с вами сделали!.. Назар Базарович! Вы как будто побывали в бою!

— Так оно и есть, — с грустной усмешкой ответил директор. — Только на сей раз не в качестве победителя.

Секретарша уничтожающе посмотрела в мою сторону:

— Неужели нельзя было как-то по-другому?!

— Нельзя было, — вдруг ответил за меня директор. — По-другому у них не вышло бы. Молодцы, тимуровцы. Так держать. — И директор крепко потряс сжатым кулаком. — Учту критику.

Секретарша заботливо подала ему стакан с сердечными каплями, а нам нетерпеливо замахала руками, чтобы мы удалились.

Вышли мы на улицу и сразу увидели на другой стороне Бабашкина. Он сидел верхом на урне и болтал ногами, нахально разглядывая нас.

Мы отвернулись от него и пошли к троллейбусной остановке. Я испытывал сложное чувство: своего мы добились, но какой ценой?.. И звездочка моя притихла отчего-то.

— Ну, ребята, — похвалил я октябрят, — отлично провели операцию. Будет молоко нашим малюткам. — И тут меня осенило: — Ребята, а директор правильный дядя, давайте устроим встречу с ним как с ветераном войны.

Все сразу согласились.

Когда мы дошли до угла, вслед нам раздалось:

— Козлятушки-ребятушки, ваша мать пришла, молока принесла, бе-е-е!

— Кажется, Бабашкин уже подключается к нашей «звездочке», — сказала с горьким вздохом Мамура.

Выстрел поневоле

В теплый день, когда ташкентские чинары приоделись в осенние наряды, тополя поблескивали серебряными украшениями, на клумбах сияли хризантемы, а к нашим ногам с легким треском падали тяжелые каштаны — мы, предвкушая душещипательные впечатления, впервые вошли в ворота знаменитого аттракциона Луна-парк. Признаться, я и сам еще не успел здесь побывать, все не было времени. Да и сомнения разбирали. Вот он, этот несчастный переходный возраст: резвиться на всяких там качелях стыдно, вроде, уже взрослый, но интересно же — значит, еще не совсем взрослый… Но теперь-то у меня законные основания — веду свою малышню.

— Пойдемте сначала в тир, — предложил Гани, — там можно «выбить» сувенирчик.

Никто не возразил.

Мы стреляли по движущейся цели. Зайцы, волки, медведи и лисы, словно на эскалаторе, двигались неровным кругом. Нелегко охотиться без сноровки. И все же четвертым выстрелом Мамура «сняла» медведя, а Гани с седьмого «убрал» лису. И, смутившись от собственной удачи, передал ружье Светлане. Светлана вся так и зарделась от волнения, не без труда подняла ружье, оперлась острыми локотками о стойку и прицелилась. Сейчас, впервые в жизни, нажмет она тоненьким указательным пальчиком на курок. Ребята затаили дыхание.

— Ха! Стрелок нашелся! Не трать пули, все равно промажешь…

Мы, как по команде, обернулись. Перед нами откуда ни возьмись объявился Бабашкин.

Светлана осторожно положила ружье и отошла в сторонку, готовая расплакаться от обиды. Ох, как мне хотелось отпустить Бабашкину хорошенькую затрещину! Но это, взрослые говорят, непедагогично. Поэтому, едва сдержавшись, я сказал ему:

— Балда! Кто же говорит под руку в таких случаях, а? — И, схватив Бабашкина, потащил его к стойке тира. — Стреляй!

Бабашкин съежился, попытался высвободиться, но мы плотно прижали его к стойке.

— Стреляй, тебе говорят!.. — пробасила ему в ухо Мамура. — Покажи, какой ты такой меткий.

Меня, кажется, он испугался меньше. Я сунул ружье в руки Бабашкина:

— Ну!

И Бабашкину ничего не оставалось, как прицелиться. Он долго водил мушкой по металлическим фигуркам. Мы, честно говоря, страшно беспокоились, что Бабашкин случайно не промахнется. Я слышал рассказы, когда на охоте именно новичков преследовали удачи.

Сам Бабашкин явно переживал не меньше нас: боялся промахнуться. Прошла мучительная минута, другая. Наконец, взмокший от волнения, он притронулся к курку. Раздался глухой щелчок: ни одна фигурка не дрогнула — звери благополучно ехали на своем эскалаторе.

Прокатился вздох облегчения, словно по берегу морская волна.

— Поздравляю со званием первого мазилы Луна-парка, — сказал я, радуясь за отомщенную Светлану, и от всей души пожал руку Бабашкину.

Ребята рассмеялись и похлопали в ладоши. Бабашкин отскочил в сторону, как строптивый козел, по привычке согнулся в боксерской стойке.

— Мы еще посмотрим, — сказал он и, отчаянно двинув кулаком по воздуху, умчался прочь.

Я достал из кармана пачку «Олимпийской» жевательной резинки и раздал своим октябрятам:

— Это вам за первую моральную победу над Бабашкиным.

Что такое «моральная» они, конечно, не поняли, но жвачку разобрали охотно.

Стычка

К «комнате ужасов» тянулась длиннющая очередь: никогда не подозревал, что у людей может быть такой интерес к ужасам. Мы тоже пристроились к хвосту. Не успели сделать и десяти шагов в сторону кассы, как вдруг Мамура поперхнулась жвачкой.

— Посмотрите, кто стоит в конце…

Мы оглянулись.

Опять Бабашкин! — ужаснулась Светлана.

— Он шпионит за нами, — уверенно заключил Гани.

— И чего Саида Аскаровна заступается за него? — пожала плечиками Мамура. — Говорит, что Бабашкин отличник и на уроках ведет себя сносно, и что у нее к нему претензий нет. А когда было родительское собрание, многие жаловались на ар… аг-рес-сивность Бабашкина, а Саида Аскаровна ответила: «Смешно слышать, товарищи родители, что Бабашкин обижает целый класс. Двадцать пять человек не в силах одолеть одного Бабашкина?»

Учительница