И я ее увидела — маленькая, сжавшаяся в комочек девочка в грязном кружевном платьишке, сидевшая на нижней ступеньке у входа в цитадель.

Меня как раз вывели из железных дверей, захлопнув их за моей спиной — хорошо хоть не пнули сапогом в спину, за «заслуги» покойного мужа перед отечеством.

Я посмотрела на Анаис Дюваль — потому что титула у нас больше не было, — а она, повернув голову, посмотрела на меня. И уже в следующую секунду меня накрыло волной огромной, всепоглощающей материнской любви. Настолько сильной, что я едва удержалась на ногах, а к глазам прилили слезы от рвущихся наружу чувств.

Но я не стала плакать. Решила, что не буду пугать девочку, которая и так выглядела порядком запуганной и жалкой до невозможности.

Но это был мой ребенок, я знала! Я ее родила, и я буду любить ее всегда. И пусть я не была Лорейн Дюваль, сейчас меня это мало волновало, потому что ее чувства и воспоминания давно уже стали моими.

Вернее, с воспоминаниями было все не так и просто, но зато в чувствах у меня не было никаких сомнений.

— Анаис! — позвала я, услышав, насколько хрипло прозвучал чужой, совсем не мой голос.

Свою новую внешность я тоже не представляла, видела лишь темную длинную косу, спадавшую мне на грудь. А ведь я от природы была блондинкой, стриглась коротко и модно.

— Иди ко мне, девочка моя! — добавила я.

И она, поднявшись на ноги, пошла.

Пока Анаис поднималась по ступеням, я окинула быстрым взглядом кривоватые дома неподалеку — одно- и двухэтажные, деревянные, с покосившимися ставнями и редкими стеклами в окнах. За ними на невысоком холме возвышался еще один квартал, явно побогаче — встречались и трехэтажные гиганты с красной черепицей крыш, — а вдали золотели далекие шпили храмов.

Затем я подняла глаза и уставилась на садившееся солнца.

Первое из них — Иртэ.

Потому что было еще и второе — Врон, память Лорейн подсказала.

И да, у меня пропали последние сомнения в том, что я попала в другой мир.

_____

Дорогие мои, чтобы не запутались:

— Арвейн — название королевства,

— Виллерен — его столица.

Впрочем, сейчас меня это мало волновало, потому что ко мне подбежал мой ребенок. И я обняла девочку, подхватив ее на руки и прижав к себе.

Она показалась мне очень худенькой и слабой. Тут Анаис всхлипнула, и по ее чумазому личику с тонкими чертами — из нее вырастет настоящая красавица! — потекли слезы. И я прижала ее к себе еще сильнее, а потом принялась гладить по спине.

— Мама! — выдохнула она мне в ухо, на что я тоже не удержалась от слез, хотя не хотела, не собиралась плакать.

— Мама, — повторила я. — Да, я твоя мама! А ты моя дочь, и я больше никогда… Обещаю, никогда не дам тебя в обиду!

Девочка продолжала всхлипывать, но я гладила и покачивала ее так долго, пока она не успокоилась.

— И вот еще, — сказала я даже не ей, а самой себе, — у нас с тобой все будет хорошо! Да, впереди нас ждут непростые времена, — потому что я понятия не имела, куда мне идти и что делать в этом мире двух солнц, — но мы обязательно справимся.

Наконец, Анаис затихла на руках, пристроив голову на мое плечо. Кажется, она уснула. Но и это добавило тревог, потому что мне казалось, будто бы девочка слишком горячая.

Я не могла понять, был ли у нее жар, или же это я промерзла в подземелье настолько, что чувствовала идущее от Анаис тепло даже через ее замызганное круженое платьишко и собственный громоздкий наряд. Дома я бы обязательно достала из аптечного ящичка градусник, а потом, если бы понадобилось, и жаропонижающее.

И, конечно же, сразу же вызвала доктора.

Зато сейчас я не представляла, что мне со всем этим делать. Да, у меня был мешочек с монетами, и это вселяло надежду на то, что нам его хватит на первое время.

Правда, я понятия не имела, сколько в нем денег. И еще, не отберут ли его у меня, потому что в просвете между ближайшими домами показался отряд всадников.

Они направлялись к каменнному зданию цитадели, и я решила, что оставаться мне здесь не стоит. Мало ли, кто-нибудь узнает во мне жену великого и ужасного заговорщика, и даже выданная королевским магом бумага меня не спасет?!

Поэтому, прижимая к себе Анаис, я побрела в противоположную от приближавшегося отряда сторону. Куда-то в бок, к ближайшим домам.

Шла, размышляя, что мне делать дальше и как позаботиться о своей дочери.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глава 2

Я брела по малознакомому, наводившему на меня ужас городу. Почти его не знала — в голове время от времени появлялись редкие проблески воспоминаний, приносившие с собой нечеткие названия и смазанные картинки.

И все потому, что память Лорейн Дюваль так до конца и не стала моей.

Наоборот, пришедшая во время допроса, а потом вывалившая целую россыпь воспоминаний после того, как я покинула цитадель, она тоже… стремилась меня покинуть.

С каждым новым шагом по пыльной земле — потому что об асфальте здесь могли только помечтать, — с каждой минутой в этом мире, чужая память уходила от меня все дальше и дальше.

Мне казалось, что Лорейн Дюваль тоже удалялась, отправляясь куда-то к своим Богам, оставив меня здесь со своей дочерью. А еще разбираться со своей жизнью, потому что ее время истекло.

Но я собиралась это делать — растить ее дочь, ставшую моей, и разбираться с ее жизнью, — потому что у меня попросту не было другого выхода.

Правда, сейчас я чувствовала себя загнанной в угол и ужасно одинокой. Шла по узким, пропахшим нечистотами улицам бедного квартала, мимо кривоватых, покосившихся домов, неся Анаис на руках — хотела поскорее выбраться из этого места, — и изо всех сил пыталась вытащить из ускользающей чужой памяти хоть что-то…

То, без чего в этом мире нам не выжить.

Из подворотен время от времени высовывались худые собаки, шнырявшие в поисках еды, глядели на меня голодными глазами. Иногда показывались такие же худые и оборванные обитатели бедного квартала.