* * *

И вдруг я увидела нечто интересное.

У нехорошего подъезда уже минут пять крутилась девчонка с тощим хвостиком на затылке, перетянутым аптечной резинкой, но внутрь не заходила. «Новенькая, наверное, вот и побаивается, — решила я. — Глупая, шла бы домой, здоровее бы была».

Но девчонка не уходила, словно высматривала кого-то. В это время из калитки проходного двора вышла «моя девушка» (ее я встретила на этой улице первой). Она поравнялась с «новенькой», чуть замедлила шаг. Потом кивнула головой и что-то быстро взяла из рук незнакомки. Я из своего укрытия плохо видела, но была уверена, что это — деньги. Понятно: та боится зайти в подъезд и попросила купить дозу на себя (наркоманы узнают друг друга с полувзгляда).

Все, мою слежку можно было считать законченной. Я вышла из подъезда, раскрыла зонт Шаха, поскольку начинался дождь, и перешла улицу. Я уже поравнялась было с юной наивнячкой, когда из подъезда вышла «моя девушка» и сунула той что-то в руку. И вдруг в тишине раздался звериный рык: «Стоять, милиция!», и возле нас как из-под земли возникли три амбала. Я успела только увидеть белые от ужаса глаза «моей девушки», как и на ее, и на моих руках защелкнулись наручники.

Сломанный Витькин зонт остался валяться на тротуаре.

* * *

Подъехал милицейский «уазик». «Моя девушка» в наручниках, забираясь в машину, зло пихнула ногой «новенькую»:

— Сука! (На «новенькой» почему-то не было наручников.)

Второй пинок достался уже мне:

— Наводчица!

— Наркоманка хренова! — Я шарнула ее по хребту.

— Я вам, твари, сейчас устрою!… — рявкнул мент, и мы заткнулись.

Когда машина тронулась, дверь нехорошего подъезда открылась еще раз. Из него вышла хорошо одетая женщина с гладко причесанными черными волосами. Горделивая осанка. Царская поступь.

Меня как молнией пронзило.

Нет, не может быть, померещилось.

Мне теперь моя Мэри Блад будет мерещиться до конца дней. И девочки кровавые в глазах…

Я прилипла к окну. Ляля-черная уходила в противоположную сторону.

«Ну, оглянись же! Оглянись!»

Она не оглянулась.

* * *

В отделении с нами общались те же два — из задержавших — мента (водителя отпустили).

— Ну что могу сказать: отлично контрольную закупку провели! Сразу двух взяли. Тут тебе и первая, и вторая части 228-й. Премия обеспечена, — потирал руки рыжий мент. Второй — светловолосый парень — обалдело уставился на меня.

— Мне надо позвонить. Меня задержали незаконно!

Я еще в машине пыталась прервать радостное зубоскальство «рыжего». Говорить старалась спокойно, чтобы не схлопотать по физиономии. «Моей девушке» за сопротивление уже влепили пару пощечин, и теперь она в отделении тупо давала показания. У нее изъяли помеченные купюры, которые ей передала «новенькая». «Новенькая» же была совсем не новенькой. Второй раз попалась с наркотиком и, чтобы избежать очередного дела, дала согласие помогать следствию (за это, как известно, освобождают от наказания). С «моей девушкой» они были знакомы, поэтому та при передаче денег не заподозрила коварства. И теперь «моя» каялась, шмыгала носом, закладывала Лялю.

— Давай мы запишем так: деньги на наркоту ты взяла, а вот никаких Мань и Ляль не было. В подъезде ты нашла наркотик, а еще лучше — на улице, и решила сэкономить, — учил мент «мою девушку».

— Какая разница — нашла или купила? недоумевала задержанная. — Все одно — статья…

— А ты послушай умных людей: одно да не одно… — врал «рыжий».

Я понимала: они отводили подозрение от Ляли.

— Мне надо позвонить! Я — журналистка! — подала я голос.

— Все вы тут поначалу журналистками оказываетесь. Вот сейчас зададим вопросы, ты на них ответишь…

— У меня нет наркотиков! Я случайно мимо проходила, когда вы налетели.

— А вот совсем уж врать не надо!

Тебя, «журналистку» хренову, час у этого дома пасли. Сразу взять не могли, когда ты у подъезда крутилась, — ты бы нам контрольную закупку загубила.

А эта шмакодявка опаздывала, — «рыжий» кивнул на «новенькую».

Светловолосый мент засомневался:

— Может, правда, журналистка?

С виду-то на наркоманку не похожа…

— С виду — не похожа. А почем мне знать, может, она из интеллигентных — кокаинщица. Голливуд, твою мать…

— Ну и где же я этот наркотик прячу? — почувствовала я поддержку светловолосого. — Сумочки у меня нет, карманов — нет, лифчик летом я не ношу. Что, в трусы полезете?

От такой наглости «рыжий» аж задохнулся:

— Ну ты посмотри на эту стерву! Еще сиськи свои мне на стол выложила… «В трусы!» А что? Может, действительно проверим?…

«Рыжий» наклонился ко мне, и в лицо пахнуло чесночно-водочным перегаром. Я почувствовала, как тошнота подступила к горлу. Козел вонючий!

Я в ужасе заметила, как «рыжий» заерзал на стуле, нервно сглотнул. При этом его мерзкий кадык запрыгал по шее, как детский резиновый мячик. Он повернулся к светловолосому:

— А ты чего, Колюня, тут сидишь?

Мог бы и домой пойти, к жене, детям.

Мне тут и одному делать нечего — в пять минут с бумагами управлюсь.

Я с мольбой взглянула на блондина.

В его глазах читалась полная беспомощность.

Вдруг дверь кабинета резко распахнулась, и на пороге появился… Гоша.

Я не успела дернуться к нему навстречу, как он, выразительно посмотрев на меня, сразу направился к «рыжему».

— Привет, мужики! С «уловом» вас!

Ни фига себе — сразу двоих! Это можно и отметить.

— А у тебя… есть?… — «Рыжий» моментально забыл про меня.

— А то! Как ты любишь! — И Гоша достал из «дипломата» поллитровку «Охты» и батон.

— Ну, «интеллигент», ну, друг! Вот это я понимаю.

«Рыжий» полез в стол за стаканом, виртуозно открыл бутылку и почти разом осушил сто граммов. Пока он ломал батон, Гоша незаметно плеснул ему снова, и «рыжий» моментально опрокинул в глотку еще почти целый стакан.

— Ну, ладно, мужики, вы тут оставайтесь, а у меня еще дела. — И Гоша быстро вылетел из кабинета.

…"Рыжий" хмелел на глазах. Он осоловело глянул на светловолосого мента, как-то безнадежно махнул рукой в мою сторону, положил"голову на стол и… захрапел.

Светловолосый тихо встал из-за стола, взял ключ и молча снял с меня наручники. Потом поцеловал мне руку:

— Извините…

— Наводчица! — Еще раз напоследок пнула меня каблуком «моя девушка».