Как всегда, корень проблемы следовало искать в происках гринго. Американцы потребляли его продукт в огромных количествах, но правительство США винило в этом не их, а Моралеса. В результате он более не мог свободно посещать Америку, что было в общем-то не так уж и важно. Однако в последнее время американцы довольно часто проводили специальные операции на территории Колумбии, и это становилось все более неприятным. Гринго давали колумбийскому правительству в Боготе льготные займы, поставляли гуманитарную помощь, самолеты, стрелковое оружие и засылали в страну «советников» для обучения бойцов службы по борьбе с наркотиками, которая по численности уступала лишь колумбийской армии. Эти американские «советники» с чековой книжкой в одной руке и пистолетом в другой попортили наркобаронам немало крови. Дошло до того, что даже представители Медельинского картеля уже не чувствовали себя в безопасности на собственной территории. Их люди могли польститься на деньги и предать свое руководство, тем более что в Колумбии за пятьдесят тысяч баксов можно купить что угодно и кого угодно. Пока Моралесу удавалось бороться с человеческой алчностью при помощи страха: измена автоматически означала смерть предателя, а в случае необходимости — и всей его семьи. Но даже такие жестокие меры не могли гарантировать абсолютную защиту от предательства, и Моралес решил сменить тактику — ему в голову пришла одна любопытная мысль.

Моралес услышал звук мотора раньше, чем увидел машину. Он знал, что ее остановят у главных ворот поместья и обыщут. При этом его люди, укрывавшиеся в лесу, будут наблюдать за происходящим и докладывать по уоки-токи об обстановке. А из дома выйдут два его телохранителя, чтобы лично встретить машину. Через некоторое время, пройдя контроль, авто подъехало к террасе и остановилось. Из салона вышел гость. Кроме него, в машине никого не было.

— Добрый день, дон Карлос! — Посетителем оказался высокий светловолосый мужчина, одетый в безупречный летний льняной костюм и передвигавшийся с хищной грацией горного леопарда. — Я приехал, как только смог.

— Проходи и присаживайся, Энрике. — Моралес указал на стоявший рядом с ним стул. — Выпей чего-нибудь холодненького.

Некоторое время они сидели в полном молчании, Моралес продолжал раскачиваться в кресле-качалке. Пришла служанка и принесла на серебряном подносе фруктовый сок со льдом в хрустальных бокалах.

Моралес жестом отпустил прислугу.

— Эта земля, — он указал взмахом руки на холмы и леса, окружавшие поместье, — всегда была очень добра ко мне. Что ты думаешь об этом, Энрике?

— Полагаю, так оно и есть, дон Карлос, — уклончиво ответил посетитель. — Но мне представляется, что это скорее результат вашей деятельности, нежели ее щедрости.

Моралес кивнул:

— Возможно. Но меня печалит то, что она очень мало дарит другим людям, которые живут здесь.

Энрике Шпеер промолчал. По тону Моралеса он догадывался: тот что-то задумал.

— Я ездил в Медельин третьего дня. И знаешь, что увидел? Грязные улицы и полуразвалившиеся хижины, именуемые там домами. И это заставило меня основательно поломать голову. Почему люди живут так скудно, Энрике? Почему они бедствуют в этом принадлежащем нам благодатном крае? — Моралес посмотрел на гостя, вопросительно приподняв бровь.

— Похоже, так обстоят дела во всей Колумбии, дон Карлос.

— Увы, я мало что могу сделать для всей Колумбии, но кое-что для тех, кто живет в этих краях, вполне в состоянии. Знаешь ли ты, что половина детей в этой провинции не ходят в школу?

Шпеер покачал головой.

— А знаешь ли ты, что значит быть бедным и больным? В Медельине я зашел в благотворительный госпиталь. Просто для того, чтобы посмотреть, как он функционирует, и… О ужас! Я бы не отдал туда даже собственную собаку!

— Существуют планы по возрождению этих земель. Надо сказать, что американская помощь направляется в основном в эту провинцию…

— Ох уж эти мне планы! — перебил собеседника Моралес. — Гринго, давая под них деньги, делают большую глупость. Когда политиканы и их друзья в Боготе заберут свою долю пирога, от этих сумм едва ли останется десять центов с доллара.

— Совершенно справедливо.

— Когда возникает проблема, Энрике, необходимо незамедлительно ее решать. — Моралес хлопнул кулаком левой руки по ладони правой. — У меня по крайней мере заведено так.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, дон Карлос?

— Я собираюсь поделиться своим состоянием с населением Медельина. Я построю там госпиталь. Современный госпиталь, где будут работать высокопрофессиональные и хорошо оплачиваемые колумбийские врачи. А еще я построю две школы. Большие, оборудованные по последнему слову техники школы, где будут учиться дети бедняков. — Моралес вкладывал в каждую новую фразу все больше патетики. — Ну и дома, конечно. Много домов. Недорогих, но приличных.

— Какая удивительная щедрость! — Шпеер, похоже, был впечатлен.

— Разумеется. Но насколько удивительная? Я имею в виду, сколько все это может стоить?

— Кроме денег на строительство, предстоят еще и высокие накладные расходы, — осторожно заметил гость.

— Об этих расходах можешь не беспокоиться: их оплатит местное деловое сообщество. Ну а церковь же обеспечит нас персоналом. Клирики постоянно рассуждают о социальной справедливости, не так ли? Пусть в таком случае поработают у нас учителями. Итак, во сколько мне обойдется строительство?

— Я обдумаю этот вопрос.

— Ну а приблизительно?

— Миллионов в пятьдесят. Возможно, больше. Тут многое зависит от сроков.

— А в какую сумму оценивается мое состояние, Энрике?

— Миллионов в сто двадцать-сто двадцать пять.

— В таком случае примемся за дело!

— У меня просто нет слов. Вы готовы передать жителям Медельина почти половину своего состояния?

— Да.

— Подобный жест сделает вас любимцем всей провинции. — Постепенно Шпеер начал понимать, что к чему.

— Правда?

— Несомненно. При подобных обстоятельствах всякий, кто скажет о вас хотя бы одно дурное слово в этих краях, — он обвел рукой видневшиеся на горизонте леса и горы, — сам выроет себе могилу.

Моралес хмыкнул: образ ему понравился.

— Похоже на то… А теперь скажи мне: как мы все это провернем?

— Если помните, вы владеете одной испанской строительной компанией…

— «Конструктора де Малага»? Она совсем маленькая.

— Верно. Но мы можем резко увеличить ее капитализацию. Для этого придется прокрутить и переместить значительные суммы. Впрочем, в скором времени они вернутся и поступят на счета совместного предприятия, которое фактически будет принадлежать вам…

— Пусть лучше фонду Моралеса.

На лице у Шпеера проступило любопытство.