– Ничего не видно, – сказала она. – Куда ползти?

– Тише, – зашептала я. – Слышишь? Стрельба закончилась.

И действительно, наверху наступила «мертвая» тишина.

– Во что это мы с тобой вляпались, Ксанка? – произнесла Людка и попросила: – Ущипни меня, может, я проснусь.

Я ущипнула её, кажется, за ногу, она ойкнула, а я поинтересовалась:

– Полегчало?

– Мне же больно, – ответила Людка.

– Сама напросилась.

В ответ подружка обиженно засопела.

Я прислушалась: кажется, наверху началась настоящая разборка, и нашему дядечке было даже очень и очень несладко.

– Нет! – хрипел он. – У меня нет никаких бабок! Ищите! Но вы не там ищите! Не с того спрос…

– Ты с…! – крикнул на него кто-то зычным раскатистым басом, который показался мне очень знакомым: – Бабки у тебя. Ну, ничего, сейчас мы тебе язык развяжем.

Голос был весьма внушительным и грозным, мы даже не сомневались, что «бас» не шутит, и от этого еще теснее вжались в стенку погреба и почти прекратили дышать.

– Чего это он? – зашептала мне Людка в самое ухо. – Какие бабки? Уж не нас ли он имеет в виду? Все, Ксанка, нам конец.

– Тише ты, – я закрыла ей рот рукой. Сама я тоже мало понимала, о чем идет речь наверху. Мужик «наш», оказывается, не только деньги спер, но и спрятал каких-то ценных бабок. А товарищам его это не понравилось, вот они и занервничали.

Между тем наверху снова наступила тишина, а потом вдруг «наш» дядька заорал истошным голосом:

– А-а-а!

– Говори, куда бабки спрятал?

– А-а-а! – продолжал добросовестно орать дядька. – Они у девок!

– А вот это уже интересно. У каких еще девок? – спросил «бас».

– Вот гад! – сказал еще один. – Он бабки у девок в «Тверской» припрятал.

После этого мы услышали, как часть товарищей покинула сторожку и отправилась, по всей вероятности, ловить этих самых бабок у девок.

– А это еще что за люк? – спросил вдруг «бас».

Я пихнула Людку в бок, и мы на карачках поползли прочь, постоянно натыкаясь на стены. Людка прихватила с собой и чемодан.

– Брось его, – предложила я.

– Вот еще, – снова ответила она. – Там деньги.

– И ты поверила в эти сказки? Какие еще деньги?

– Доллары.

– Ага, только год выпуска у них какой-то странный.

– Ну и что же, – упрямилась подруга.

– А давай оставим их в этом подземелье, а потом придем лет через двадцать и… обрадуемся.

– А давай, – неожиданно согласилась Людка.

Бьюсь об заклад, что ей просто осточертел этот чемодан, поэтому с такой легкостью она решила с ним расстаться.

Пристроив чемоданчик возле приметного большого камня, мы поползли дальше.

– Надо место запомнить, – сказала Людка.

– Запомним, – ответила я. – Кто знает, сколько нам ползти еще, что-то конца и края этой норе нет.

Мы и в самом деле не знали, куда ползли, лишь бы поскорее убраться отсюда. Да, Баба-яга так и не появилась, а вот казаков-разбойников было, хоть отбавляй.

– Свет! Я вижу свет! Там выход!– вдруг крикнула Людка, которая ползла первой, а потом ни с того ни с сего расхохоталась.

Я уж было испугалась, что и у неё от пережитого волнения крыша съехала, как у «нашего» дядьки, но Людка, смеясь, продолжила:

– Ксанка, мы с тобой и в самом деле дуры, только зря коленки протирали, здесь можно стоять в полный рост.

Она встала и потянулась. Я тут же вскочила:

– Некогда потягиваться, давай быстрее, а вдруг тот «бас» захочет проверить, куда ведет люк?

Людка испуганно встрепенулась и потрусила к выходу. Мы осторожно высунулись из дыры, осмотрелись, мало ли что. Но все вокруг было тихо и спокойно, только шумел лес. К своему удивлению, я обнаружила, что стоим мы в знакомом овраге, куда не раз ходили собирать малину, а вход в подземелье так зарос кустарником, что невооруженным глазом и не увидишь.

– Да, кто ж знал, что мы, оказывается, рядом с нашими елочками, кружим вокруг озера, – сказала подруга.

Мы поднялись наверх и осмотрелись: загадочное озеро блестело в лучах заходящего солнца. А за озером, в елках, вновь появился туман, только уже без блесточек, самый обычный туман.

– Красотища какая! – восторженно сказала я.

– Пошли домой, – пнула меня Людка. – А то заблудимся в темноте.

Теперь мы знали, куда идти. И все равно тревожное чувство, мимолетом залетевшее в душу, никак не проходило. «Почему? – думала я. – Лес же знакомый, свой, не раз были. Или … незнакомый?»

И вдруг я поняла, что меня так встревожило: все было на своих местах, а вот кое-что не так. Березки в овраге… Они же были маленькими еще совсем недавно… и вдруг выросли! Да и от большой старой березы, еще одной местной достопримечательности, только пенек и остался. Она, береза, росла очень необычно и была не такая, как все березы вокруг, напоминала собой стрелу молнии, оттого и являлась чем-то вроде священного тотема для влюбленных. На ее коре живого места не было – вся расписана именами. Говорили местные бабки, что если загадать любовное желание и прикоснуться к стволу левой пяткой и левой рукой, то оно обязательно сбудется. Правда или нет, не знаю, но что-то нам с Людкой пока не везло. Уж сколько мы пятками к ней ни прикладывались, а все не везло нам в любви, и все тут – ни мне, ни Людке. Отчего эта береза имела такую власть над людьми, оставалось загадкой. По мне – береза как береза. Однако местные так не считали, говорили, что она когда-то ровная и стройная была, а потом вдруг за одну ночь в молнию превратилась.

– Отчего она такая, кто ж ее знает, может, сама, а, может, и согнул кто, – сказала нам как-то Серафима.

Так вот на том месте, где эта достопримечательность была, теперь один пенек, весь обросший травой, и остался. Еще неделю назад мы с Людкой в последний раз к стволу пятками прикладывались, а теперь березы нет. Внутри у меня все похолодело: а что если мужик все же прав, и мы попали в будущее? Теперь вопрос стоял, как далеко мы в него попали и что в таком случае делать дальше.

Людка шла, весело напевая какой-то мотивчик, она просто не смотрела вокруг, потому что плохо видела. Я с сочувствием покосилась на нее и промолчала: пусть хоть еще немножечко побудет счастливой. Вдали показались огни города. Да, теперь я точно знала: город тоже…стал будущим. В том, нашем городе, не было столько огней, разве что на центральных улицах, а тут прямо как в Москве. Я невольно поежилась: что же нас там ожидало? Так не хотелось верить очевидному, но с каждым шагом становилось все тоскливее и тоскливее.

– Что ждет нас? – задала я риторический вопрос и сама себе ответила: