Бонсанти поднялся с кресла и наполнил свой бокал.

— Переписку… скажем, документы фон Гесселя вы увозите с собой?

Пауэл через плечо покосился на Бонсанти, потом взглянул на часы.

— В этот момент дипкурьер уже летит в Лондон.

Бонсанти кивнул.

— Удовлетворите мое любопытство. Форстер знает, что вы нашли бумаги?

— Нет. Я не счел нужным ставить его в известность. Он знает только, что я искал документы, которые до зарезу нужны были Салливану. Форстера мало интересовали документы. Наверное, он поверил во всю эту чертовщину. Он захотел, чтобы я пришел к дому Витали раньше него и понаблюдал, кто появится там сразу же после его лекции.

Бонсанти посмотрел на Пауэла сквозь прищуренные ресницы.

— А где же вы нашли переписку?

— Там, где она и должна была находиться, — ответил Пауэл. — В нише у ног ангела. У каменного посланца Витали.

— Неслыханно. Невероятно. Она пролежала там с 1944 года. Двадцать семь лет! Пауэл допил виски.

— Великолепный тайник. И понадобилась эрудиция Форстера, чтобы обнаружить его. — Пауэл о чем-то задумался, но быстро встряхнулся. — Профессор Форстер… никогда не узнает, сколь многим ему обязана родина.

— Этой ночью он показался мне разочарованным.

— Ему до такой степени заморочили голову, что он и в самом деле рассчитывал найти знак повеления. Ничего. Думаю, общение с прелестной Барбарой сможет его утешить.

— Может, вся эта мистика и в самом деле так впечатляет, а может, усталость и выпитое сказываются, но только и я начинаю думать, что знак все же был спрятан в тайнике.

— Так или иначе, кто-то нашел его прежде, чем фон Гессель положил туда документы.

— Кто еще, кроме Гесселя, мог найти его?

Глаза Пауэла хитро сверкнули.

— Если исключим Гесселя, значит, поддадимся суеверию. Комиссар, я от вас этого не ожидал.

— Послушайте, а почему вы назначили лекцию именно на тридцатое марта? — В голосе комиссара звучало подозрение.

Пауэл растерялся лишь на секунду.

— Это совпадение.

— Возможно. Но вы ведь откуда-то знали, что тридцать первое марта — день… особый?

— Одно из множества совпадений в этой истории, — спокойно ответил Пауэл.

Бонсанти поднялся и одернул мундир.

— Прощайте, Джордж. Желаю вам удачи.

— Спасибо. Удача никогда не помешает.

Они вышли в коридор.

Уже на площадке Бонсанти обернулся, словно хотел сказать что-то еще, но передумал и только махнул рукой.

Вернувшись в комнату, Пауэл закрыл чемодан. На губах его играла хитрая улыбка. Он не спеша надел пиджак. Гвоздика в петличке помялась и совсем завяла. Пауэл выбросил ее и, подойдя к невысокой китайской вазе, выбрал самый красивый цветок, потом вдел его в петличку и не без некоторого самодовольства посмотрелся в зеркало. Как всякий красивый мужчина, он охотно любовался собой. Ему импонировала собственная персона. Сейчас он чувствовал, что готов к тому, что еще предстояло сделать.

* * *

Зазвонил телефон. Но Пауэл не взял трубку, а только посмотрел на часы. Ночь эта, казалось, никогда не кончится. Но Пауэл — «сова» по натуре — чувствовал себя бодрым и свежим. Телефон звонил очень долго и наконец умолк.

Пауэл погасил свет и вышел. Он сел в машину, стоявшую у подъезда, и включил двигатель.

Рим еще спал. Пауэл на большой скорости ехал по узким улочкам района Монти. Он хорошо знал эту дорогу. Вот Тор деи Конти, а потом крутой подъем вверх по Салита дель Грилло.

У мрачного палаццо князя Анкизи он остановил машину и прошел во двор. Помедлив на крыльце, постучал железным кольцом в дверь.

Ждать пришлось недолго. Старый слуга, с лицом еще мрачнее обычного, впустил его. Они поднялись по лестнице, прошли по длинному коридору и остановились у закрытой двери.

Когда Пауэл повернул ручку, собираясь войти, старый слуга исчез. Просторный зал был слабо освещен канделябрами, стоявшими на массивном старинном столе.

За ним живописно расположились, словно апостолы на Тайной вечере, человек десять. В центре сидел князь Анкизи, возле него профессор Баренго, потом синьора Джаннелли, портной Пазелли и какие-то другие незнакомые призрачные фигуры.

Никто не двигался, но все глаза были устремлены на Пауэла. Чувствовалось, что к встрече здесь готовились и ждали ее. Пауэл почти бесшумно прошел по старинному мозаичному полу и остановился метрах в двух от стола. Казалось, это обвиняемый предстал перед грозным судилищем.

Двое мужчин поднялись из-за стола, прошли к двери и встали по обеим сторонам, словно стражи.

Суровый взгляд Анкизи был неотрывно устремлен на Пауэла. Голос князя, хоть и негромкий, звенел от волнения и эхом отдавался под высоким сводом зала.

— Наконец. Я уже не надеялся увидеть вас.

Пауэл саркастически оглядел присутствующих:

— Вы забываете, что я джентльмен.

— Джентльмены обычно держат свое слово.

— Именно так. С того момента, как вы попросили меня назначить лекцию на тридцатое марта, я держал слово.

Заговорил Баренго:

— У вас было по меньшей мере два часа, чтобы одному выполнить поручение, которое мы дали вам.

— Итак? — подхватила синьора Джаннелли.

Пауэл обвел собравшихся взглядом. На этот раз он улыбнулся открыто и непринужденно:

— Неужели вы всерьез думаете, будто я нашел знак повеления?

Анкизи положил руки на стол:

— Духи, которые руководят нами, предусмотрели каждую деталь, каждую мелочь в этой мистерии.

— Вы должны были найти его, — сказал Баренго.

— Так ведь это мог сделать только посвященный.

— Форстер знал, что вы сотрудничаете с нами?

— Нет.

Снова заговорила Джаннелли:

— Почему вы захотели присоединиться к нам?

Пауэл взглянул на нее с тенью сочувствия:

— Скажем так… из любопытства.

— Вы обманули нас. — Лицо Баренго горело гневом и презрением. — Вы посмели посмеяться над нами!

— И не только над нами… — прошептал Пазелли и, подняв палец, указал на потолок.

Анкизи медленно, не отрывая глаз от Пауэла, поднялся из-за стола:

— Волею оккультных сил проклинаю вас!

Пауэл оставался невозмутимым, только перевел взгляд на руки своих собеседников: