— Сколько денег он забрал?

— Денег? Никаких денег украдено не было. В конце концов, денег для грабежа не оказалось, поскольку мне не удалось продать ни одного вашего деликатеса. Он украл «горячие собаки». Вот. Тем не менее, забрал он, очевидно, не все. Когда я пришел в себя, я проверил содержимое тележки. Там, наверное, осталась одна или две.

— Я никогда не слыхал ни о чем подобном.

— Быть может, он оказался крайне голоден. Быть может, нехватка какого-то витамина в его подрастающем организме требовала умиротворения. Человеческая жажда пищи и секса примерно равна. Если существуют вооруженные изнасилования, то почему не оказаться вооруженным кражам сосисок? Я в этом деле не вижу ничего необычного.

— Из тебя враки так и лезут.

— Из меня? Этот инцидент социологически значим. Вина возлагается на наше общество. Отрок, сведенный с ума суггестивными телевизионными программами и сладострастными периодическими изданиями, очевидно, якшался с довольно приличными инфантильными особами женской принадлежности, которые отказались принимать участие в его воображаемой сексуальной программе. Его неосуществленные физические желания, следовательно, искали сублимации в поглощении продуктов питания. Я, к несчастью, пал жертвой всего этого. Мы можем возблагодарить Господа, что этот мальчишка обратился к еде как к отдушине. Если б не она, меня. Быть может, изнасиловали бы прямо на месте.

— Он забрал все, кроме четырех, — произнес старик, вглядываясь в сосисочный колодец. — Вот сукин сын, как же ему удалось унести все эти «горячие собаки»?

— Не имею ни малейшего понятия, — ответил Игнациус. А затем негодующе добавил: — Придя в себя, я обнаружил крышку тележки открытой. Разумеется, никто не помог мне подняться. Мой белый халат поставил на мне клеймо киоскера, неприкасаемого.

— Как насчет еще разок попробовать?

— Что? В моем нынешнем состоянии — вы всерьез рассчитываете, что я опрометью кинусь на улицу спекулировать? Мои десять центов будут переданы в руки трамвайного кондуктора на Св. Чарлзе. Оставшуюся часть дня я намереваюсь провести в горячей ванне в попытках восстановить хоть какое-то подобие нормальности.

— А как тогда насчет того, чтобы вернуться завтра, кореш, и попробовать еще разок? — с надеждой в голосе спросил старик. — Мне в самом деле нужны киоскеры.

Игнациус некоторое время поразмыслил над предложением, пристально изучая шрам на носу старика и газообразно отрыгиваясь. По крайней мере, он будет работать. Мамаша должна быть довольна. Работа не предполагала строгого надзора и домогательств. Завершив медитации прочисткой горла, он изрыгнул:

— Если я окажусь функционален наутро, то, возможно, вернусь. Я не могу предсказать часа, в который прибуду, но, более или менее, воображаю себе, что вы можете рассчитывать на то, что увидите меня.

— Это ничего, сынок, — ответил старик. — Зови меня мистер Клайд.

— Буду, — заверил его Игнациус и слизнул крошку, обнаруженную в уголке рта. — Кстати, мистер Клайд, я намереваюсь отправиться в этом халате домой, дабы доказать моей матери, что я нанят на работу. Видите ли, она довольно сильно выпивает, и ей необходимо подтверждение, что денежные поступления от моих трудов вскоре прибудут, и ее запас спиртного не истощится. Жизнь моя, как видите, достаточно безрадостна. Настанет день, когда я, быть может, опишу ее вам в подробностях. В настоящий же момент, тем не менее, вы должны узнать пару-другую вещей о моем клапане.

— О клапане?

— Вот именно.

* * *

Джоунз слепо возил губкой вдоль стойки бара. Лана Ли отправилась в закупочную экспедицию, первую за долгое время, громоподобно и предостерегающе захлопнув и заперев перед уходом кассу. Увлажнив стойку еще немного, Джоунз швырнул губку обратно в ведро, уселся в кабинке и попытался разглядеть последний номер «Лайфа», который дала ему Дарлина. Он закурил, но туча дыма сделала журнал еще невидимее. Самым лучшим для чтения светом в «Ночи Утех» была крошечная лампочка возле кассы, поэтому Джоунз подошел к стойке и щелкнул выключателем. Едва он начал вдумчиво изучать сцену званого вечера с коктейлями на рекламе «Сиграма В.О.», как в бар ввалилась Лана Ли.

— Я так и знала, что не следует тебя тут одного оставлять, — рявкнула она, извлекая из сумки пачку школьного мела, которую и определила в тумбочку под стойкой. — Какого черта ты тут делаешь с моей кассой, а? Ну-ка марш на пол!

— Да закончил я тебе уже с вашим полом. Я уже спицылистом стал половым. У цветных кошаков в крови наверно — подметать да подтирать, само собой трется. Это, видать, для цветных народов уже как лопать и дышать. Вот тока дай младенчику цветному веник в руку, как он подметать кинется себя не помня. В-во!

Джоунз вернулся к своей рекламной странице, а Лана заперла тумбочку снова. Затем взглянула на длинные полосы пыли на полу: Джоунз, похоже, скорее пропахивал пол, чем мыл его. Бороздами служили ленты вымытого пола, а отвалами — полосы мусора. Хоть Лана этого и не знала, такова была попытка Джоунза предпринять некий мягкий саботаж. Планы на будущее были грандиознее.

— Эй, ты, там. Погляди-ка на мой чертов пол.

Джоунз неохотно выглянул в свои черные очки и увидел ничто.

— В-во! Отличный у тебя пол. Ууу-иии. В «Ночью Тех» всё шыкарно.

— Видишь всю эту дрянь?

— За двацать дохларов в неделю можно и немножко дряни потерпеть. Дрянь пропадает, када заплата растет — под пийсят или шийсят.

— Мне дело надо, если я бабки выкатываю, — разозлилась Лана.

— Слуш, а вы пробовала на мою заплату жить? Вы думаешь, цветные народы продухты да одёжуза спицальные деньги достают? Вы чё ващще дуаешь, када тут сидишь полвремени, со своими п е ньками играисси? В-во! Где я живу — знаешь, как народы покурить покупают?народу этому на цельную пачку не хватает, так они по два цента одну сигу берут. Думаешь, цветной маме так лехко? Одно говно. Я ж не дурку тут парю. Устал я бомжевать, да жопу свою пасти на такую заплату.

— Тебя кто с улицы вытащил, кто тебе работу дал, чтоб фараоны не загребли за бродяжничество? Ты хоть иногда про это вспоминай, когда придуряешься за этими поганенькими очочками своими.

— Придуряисси? Гав-но. Эти мамаёбаные полы в бардаке вашем подтирать — это придуряисси? Мести да подтирать все это говно, которое ты знай на пол льете, да тупой клеён стряхивает. Мне аж жалко беньдяшек этих — приходит суда, думает: ай, покуролесю, мож наклюкаюсь да рылом в стакан, — а тут на тебе, и сифу какую, тово и глянь, ото льда подцепишь. В-во! А раз за бабки зашло, так мне кажется, вы щас поболе выкатывать должна — раз дружок ваш, сиротка, суда больше не ходит. Раз вы щас благодарительнось эту кончила, так давай — мож, поболе бабусек этих Едненово Фона мне подсунешь.

Лана ничего не ответила. Она пришпилила чек за пачку мела к своему гроссбуху, чтобы можно было внести сумму в графу деловых расходов, всегда сопровождавших ее налоговую декларацию. Она уже купила бывший в употреблении глобус мира — он тоже надежно хранился в тумбочке. Теперь ей нужен был только учебник. Когда она увидит Джорджа в следующий раз, непременно попросит его притащить. У него мог остаться какой-нибудь с тех дней, как его выгнали из старших классов.