Люди понимали лишь отдельные произносимые летуном слова, и разговор, как обычно, шел через Чжои.

– Послушай, – спросил Белолобого Кийск. – В чем причина вражды между вами и безухими?

– Они не такие, как мы, – коротко ответил летун.

– Но это, должно быть, не все? – удивился Кийск.

– Вполне достаточно.

– Но мы ведь тоже не похожи на летунов, – сказал Киванов. – Почему в таком случае мы не вызываем у вас той же ненависти, что и безухие?

Над таким вопросом Белолобому пришлось задуматься.

– За все время, что мы прожили рядом, безухие так и не научились объясняться на нашем языке, – ответил он.

– А вы сами знаете язык безухих? – спросил Борис.

– Нам это ни к чему, – гордо ответил летун.

– Ты говорил, что раньше вы, случалось, торговали друг с другом. Без знаний языка?

Летуна удивила непонятливость людей:

– Не надо знать язык для того, чтобы на пальцах показать, сколько товара тебе надо и сколько ты можешь предложить взамен.

– Каким оружием пользуются безухие? – спросил Кийск.

– Сейчас они используют оружие, которое получили от покровителей. Оно стреляет беззвучно и не оставляет следов на теле жертвы. Летун, пораженный из такого оружия, остается жив, но не может двигаться, не видит и не слышит ничего, что происходит вокруг. Умирает он только через несколько дней, так и не приходя в сознание.

– Парализаторы, – сказал Вейзель. – Те же, что использовали против нас на Земле люди механиков.

– Безухим нравится жизнь с покровителями, потому что те дают им оружие, которое они используют против нас. Теперь они если и выходят из выстроенных для них городов, то только для того, чтобы охотиться на нас.

– И как долго будет продолжаться эта война? – задал вопрос Кийск.

– До тех пор, пока кто-нибудь не победит, – спокойно ответил Белолобый. – Если прежде достаточно было хорошенько ударить по безухим, для того чтобы они надолго забились в свои норы, то теперь, подгоняемые покровителями, они лезут и лезут вперед, словно забыли, что такое страх.

– Они теперь уже не остановятся, – сказал Кийск. – Их жизни им больше не принадлежат.

– Что ж, значит, мы перебьем их всех, до последнего, – ответил не ведающий сомнений летун.

Войдя в рощу, люди и летуны развели костер, приготовили незамысловатый ужин, быстро поели и улеглись спать, завернувшись в покрывала из шкур.

Белолобый уверял Кийска, что его люди ничуть не устали за день и смогут охранять лагерь ночью, но Кийск настоял на том, чтобы дежурство несли двое – человек и летун. Костер Белолобый велел погасить, сказав, что с ним они только привлекут к себе внимание, возможно, находящихся неподалеку врагов.

Кийск заступил на дежурство после полуночи. Разбудивший его Борис быстро юркнул под еще не остывшее покрывало и сладко засопел. Кийск, поеживаясь от ночной прохлады, попил воды, включил фонарик и поводил им из стороны в сторону, пытаясь отыскать дежурившего с ним в паре летуна. Черные стволы деревьев надвигались на него из темноты, выхваченные узким лучом, и снова исчезали, словно растворяясь во мраке ночи.

Услышав негромкое пощелкивание над головой, Кийск поднял фонарик вверх. Пристроившийся на ветке Икар, улыбнувшись, помахал Кийску рукой.

Кийск сел на землю, прислонившись спиной к стволу, положил на колени гравимет и выключил фонарь. Из-за плотного полога листвы над головой не было видно даже звезд на небе. Темнота, поглотившая его, была настолько плотной, что, казалось, ее можно захватить в пригоршню.

Кийск сидел неподвижно, вслушиваясь в звуки ночи. Ветра не было совсем, и листва только изредка едва слышно шелестела, когда где-нибудь на ветке сонно шевелилась птица. Время от времени доносилось какое-то пощелкивание, тихие вздохи или уханье. Все это были обычные ночные звуки.

Насторожился Кийск в тот момент, когда внезапно все звуки смолкли и в воздухе повисла напряженная, давящая на уши, тишина. Скорее всего просто где-то рядом прошел крупный зверь, и все ночные обитатели леса предпочли на время притаиться. Человек не мог передвигаться по лесу в полной темноте, не производя при этом ни единого звука. Должна же была хотя бы одна ветка попасться ему под ногу? Но по-прежнему ничто не нарушало зловещую тишину.

Кийск медленно и плавно сполз по стволу дерева на землю и, перевернувшись на живот, подтянул к плечу гравимет. На мгновение ему показалось, что перед ним мелькнула чья-то тень. Но, черт возьми, какую тень можно заметить, если темнота такая, что хоть глаз коли? Просто обман зрения.

И вдруг Кийск совершенно отчетливо увидел два тусклых желтоватых пятна. Круглые, размером раза в два больше линзы на карманном фонарике Кийска, они висели рядышком, примерно в метре от земли. Из-за отсутствия каких-либо других визуальных ориентиров определить расстояние до них было невозможно. У Кийска холодок пробежал по позвоночнику, когда он понял, что видит пред собой чьи-то глаза, внимательно и пристально глядящие на него из темноты. Успел ли заметить таинственный ночной гость залегшего среди корней человека?

Кийск медленно, придерживая двумя пальцами, чтобы не произвести щелчка, передвинул предохранитель на гравимете. Справившись с этой задачей, он в нерешительности замер. Имело ли смысл стрелять, если он не видел даже ствола своего оружия?

Кийск еще не успел принять решение, когда, разрывая воздух, протяжно и тонко просвистел бумеранг. Жуткий, отнюдь не звериный крик предсмертного ужаса и боли взорвал тишину. Глаза подскочили на метр вверх и исчезли, когда тело, которому оно принадлежало, ломая кусты, упало на землю.

Икар спрыгнул на землю рядом с Кийском и что-то громко и быстро застрекотал. Вскочившие на ноги летуны запалили фонари. Схватив один из них, Икар бросился в темноту. Кийск, не разобравшись толком, что происходит, побежал за ним следом.

Пробежав несколько метров и продравшись сквозь кусты, они замерли, наткнувшись на распластанное на земле мертвое тело. Икар, обращаясь к Кийску, что-то прощелкал и поднял фонарь повыше, чтобы круг света охватил все тело мертвеца.

В неизвестном было без малого два метра роста. Одет он был в стандартную униформу, которой механики оставались верны на всех планетах, – на нем был такой же серый комбинезон, что и на Кийске. Кисти рук его, выглядывающие из рукавов, были узкими, с длинными и очень тонкими пальцами. Их было четыре, и росли все они в одном направлении, продолжая запястье, изогнутое таким образом, чтобы к нему можно было прижимать пальцами предметы. Кожу на всех открытых участках тела мертвеца, включая широкое, почти плоское лицо, покрывала мелкая, коричневатого цвета чешуя. На черепе не было никакой растительности. Кийск перевел взгляд на лицо, на котором выделялись только небольшие валики, очерчивающие крохотные дырочки ноздрей, и глубокие, почти круглые глазные впадины, между которыми засел четырехлопастный бумеранг летуна. Глаза были залиты темной кровью, вытекающей из раны. И ушей у безухого, как и следовало ожидать, не было – только ушные отверстия, затянутые перепонкой.