Случайно на месте покушения оказался медик И.В. Полуторный. Он помог Гилю втащить Ленина в машину, и Гиль, отказавшись заехать в ближайшие больницы, помчался в Кремль. У Полуторного в кармане завалялся кусок веревки: пытаясь остановить кровотечение, он перевязал руку Ленину. В Кремле Ленин самостоятельно поднялся по крутой лестнице до своей квартиры на третьем этаже, самостоятельно разделся и лег в постель…

Официальный бюллетень № 1 от 30 августа 1918 года, 11 часов вечера: «Констатировано 2 слепых огнестрельных ранения: одна пуля, войдя над левой лопаткой, проникла в грудную полость, повредила верхнюю долю легкого, вызвав кровоизлияние в плевру, и застряла в правой стороне шеи выше правой ключицы; другая пуля проникла в левое плечо, раздробила кость и застряла под кожей левой плечевой области, имеются налицо явления внутреннего кровоизлияния. Пульс 104. Больной в полном сознании. К лечению привлечены лучшие специалисты-хирурги».

– А как далее развивались события там, возле территории завода Михельсона?

– «Подозрительным» матросом, насторожившим ленинского шофера Гиля, был помощник Фанни Каплан В.А. Новиков, который не решился стрелять в Ленина и побежал к пролетке, ожидавшей его и Каплан. Сейчас трудно сказать, уехал ли Новиков сразу, не дождавшись своей подельницы, или после ее задержания, но факт, что он покинул опасный район. Помогли задержать Каплан дети. В годы революции они потеряли страх, и выстрелы их не испугали. Пока взрослые разбегались во все стороны, мальчишки, бывшие во дворе во время покушения, побежали за Каплан и кричали, показывая направление, куда она побежала.

Помощник военного комиссара 5-й Московской советской пехотной дивизии С.Н. Батулин показал, что возле так называемой стрелки на Серпуховке он «увидел с портфелем и зонтиком в руках женщину, которая своим странным видом остановила …внимание». По словам Батулина, «она имела вид человека, спасающегося от преследования, запуганного и затравленного. Я спросил эту женщину, зачем она сюда попала. На эти слова она ответила: «А зачем вам это нужно?» Тогда я, обыскав ее карманы, портфель и зонтик, предложил идти за мной. В дороге я ее спросил, чуя в ней лицо, покушавшееся на тов. Ленина: «Зачем вы стреляли в тов. Ленина?», на что она ответила: «А зачем вам это нужно знать?», что меня окончательно убедило в покушении этой женщины на тов. Ленина»… На Серпуховке кто-то из толпы в этой женщине узнал человека, стрелявшего в тов. Ленина. После этого я еще раз спросил: «Вы стреляли в тов. Ленина?» На что она утвердительно ответила, отказавшись указать партию, по поручению которой она стреляла…»

Возникает вопрос: почему Каплан остановилась, а не «растворилась» в толпе? Ответа мы не знаем. Она не осталась на том месте, откуда стреляла в Ленина, то есть не выполнила договор с Семеновым и Коноплевой – отдать себя в жертву. Скорее всего, Каплан решила покинуть место покушения и дожидалась «партийного» извозчика в условленном месте, но партнер по покушению Новиков опередил ее и умчался на приготовленном для Фанни лихаче, оставив напарницу на произвол судьбы.

– Какие-то меры расследования по горячим следам были приняты?

– Сразу после задержания в Замоскворецкий военный комиссариат прибыл председатель Московского революционного трибунала А.М. Дьяконов. Он попросил трех женщин – З.И. Легонькую, Д. Беем и З.И. Удотову обыскать Ф.Е. Каплан и подозреваемую в соучастии в покушении кастеляншу Павловской больницы М.Г. Попову.

Удотова показала: «Обыск мы производили в таком порядке: я и третья женщина, фамилии которой не знаю, производили непосредственный обыск, тогда как другая, тов. Легонькая, стояла у двери, держа наготове револьвер. При обыске мы Каплан раздели донага и просмотрели все вещи до мельчайших подробностей. Так, рубцы, швы нами просматривались на свету, каждая складка была разглажена. Были тщательно просмотрены ботинки, вынуты оттуда подкладки, вывернуты. Каждая вещь просматривалась по два и несколько раз. Волосы были расчесаны и выглажены. Но при всей тщательности осмотра обнаружено что-либо не было. Одевалась она частью сама, частью с нашей помощью. В частности, обувь она застегивала сама, кто же надевал ей чулки, я не помню. В то же время, когда она обувалась, она сидела на диване, и мы стояли по обе стороны. Во время ее одевания, так же как и раздевания, ничего подозрительного замечено не было. Она стояла смирно и довольно покорно». Обыск происходил на третьем этаже. Из портфеля Каплан извлекли записную книжку с вырванными листами, профсоюзную карточку конторских служащих на имя М.М. Митропольской и железнодорожный билет Томилино – Москва; из ботинок – два конверта со штемпелем Замоскворецкого военкомата.

Через год одна из женщин, обыскивавших Каплан, Зинаида Легонькая, попала в сложное положение. В 1918 году ей было 23 года. За плечами были реальное училище, недолгое замужество, фронт, тиф, участие в двух революциях – Февральской и Октябрьской, служба разведчицей на фронте. А в 1919 году ее задержали по доносу осведомителя – с подозрением в том, что именно она стреляла в Ленина. Легонькая смогла доказать свое алиби и дала интересные дополнительные показания про обыск Каплан. Она сказала: «При обыске найдено у Каплан в портфеле: браунинг, записная книжка с вырванными листами, папиросы, билет по ж.д., иголки, булавки, шпильки и тому подобная всякая мелочь, а во время того, когда ее совсем раздевали догола, то не могу вспомнить, нашли чего-нибудь или нет». Браунинг! До сих пор непонятно, о каком браунинге шла речь. Был ли у Фанни второй, возможно, маленький «дамский» пистолет или это ошибка Зинаиды Легонькой. В других документах дела этот пистолет не фигурирует.

– Подозреваемой по делу была одна Каплан?

– Нет, когда начались допросы о покушении на Ленина, подозреваемых было двое – Каплан и Попова. Первой Дьяконов допросил Каплан.

А затем, после допроса, Каплан и Попову повезли на Лубянку. В легковом автомобиле Каплан сопровождал чекист Г.Ф. Александров, в грузовом – Попову охраняла З.И. Легонькая. Туда же, в ВЧК, прибыли нарком юстиции Д.Н. Курский, секретарь ВЦИК В.А. Аванесов, председатель ВЦИК Я.М. Свердлов, член ВЦИК и член коллегии ВЧК В.Э. Кингисепп. Расследование возглавили заместитель председателя ВЧК Я.Х. Петерс и заведующий отделом ВЧК Н.А. Скрыпник. Дзержинский не принимал участия в расследовании: как мы помним, он в это время выехал в Петроград для расследования убийства Урицкого.

– Многих ли допрашивали по делу о покушении на Ленина?

– В деле Каплан сохранилось два списка. Первый говорит о том, что 30 и 31 августа, 1 и 2 сентября 1918 года следователи ВЧК допросили более 40 свидетелей покушения. В военном комиссариате Замоскворецкого района 30 августа допросили 15 человек. Достаточно быстро установили знакомых Каплан по каторге. На последней квартире Фанни, жившей у Давида Савельевича и Анны Савельевны Пигит (брата и сестры), установили засаду. Никто по этому адресу не пришел. После расстрела террористки и окончания следствия по ее делу ВЧК освободила из-под ареста Д.С. Пигит, А.С. Пигит, В.М. Тарасову, Ф.Н. Радзиловскую, В. Штальтерброт – эсеров, знавших Каплан по тюрьмам и каторге в Акатуе и Нерчинске. Освобождены были все Поповы и их знакомые – В.Д. Никишин и Н.С. Семичев.