— Привет, — поздоровался он, и сердце его радостно подпрыгнуло, когда в трубке отозвался знакомый голос. — Я тебя не разбудил? — Голос у нее был странный — не то что бы сонный, скорее задумчивый.

— Нет, я еще не спала. — В трубке послышался вздох. — Мысли не дают. Эй, а ведь ты говорил, что находишься вне зоны действия телефона!

— А я сейчас не на острове. Сижу в грузовике на том месте, где он начинает работать.

— А который час? — спросила Поппи. Потом, видимо, посмотрела на часы, потому что сама же и ответила. — Почти одиннадцать. На озере, должно быть, холод собачий.

— Да нет, все не так уж ужасно. Ветра, по крайней мере, нет. Я не хотел звонить раньше — решил, что дождусь, когда твоя матушка вернется домой. Как все прошло?

— Как прошло что? — чуть более резко, чем обычно, переспросила Поппи.

— Обед с мамой.

В трубке повисло молчание. Потом голос Поппи смягчился.

— Все в порядке. Спасибо, что спросил.

Почувствовав под ногами твердую почву, Гриффин облегченно вздохнул.

— Со мной она была чрезвычайно мила. Но почему-то у меня такое чувство, что вы с ней не всегда ладите. Впрочем, когда речь идет о матери и дочери, это обычное дело. Женщины не терпят соперничества.

— Наверное, — безразлично отозвалась Поппи, и Гриффин догадался, что она думает о чем-то своем. — Гриффин, мне надо спросить тебя об одной вещи…

Его сердце забилось чаще. Мысленно он уже приготовился к тому, что сейчас она спросит о чем-то очень личном… Например, есть ли у него кто-то в Принстоне…

— Я слушаю. Можешь спрашивать, что угодно.

— Ты специально притащил мне эту кошку?

Что ж, действительно очень личный вопрос, хотя и не тот, которого он ждал. Может, кошка оказалась больной и Поппи прикидывает, как бы поделикатнее вернуть ее ему, подумал Гриффин.

— С ней что-то не так?

— Да нет, она сейчас спит на диване рядом со мной. Шарлотта оказалась права. Кошка и впрямь из разряда «карманно-диванных». Скажи, ты привез ее мне, потому что она слепая?

— Тебе не нужна кошка?

— Да нет же! Мне тут пришло в голову… Наверное, ты решил, что мы с ней составим неплохую парочку. Она калека, и я калека. Это правда?

— Нет, — удивленно отозвался Гриффин. Он действительно ни о чем таком не думал. — Вообще-то, если помнишь, я брал ее для себя. Она показалась мне такой трогательной.

— Потому что она слепая?

— Нет. Потому что она заслуживает лучшего. Ей нужен хороший дом.

— Потому, что она слепая? — настойчиво повторила Поппи.

— Ну… да. Может быть.

— Примерно то же ты, наверное, чувствуешь и в отношении меня?

До Гриффина наконец дошло. Он что-то невнятно булькнул, изо всех сил стараясь не расхохотаться.

— По-моему, хороший дом у тебя есть!

— Дом — это еще не все. В доме тоже может быть одиноко. А у тебя доброе сердце, Гриффин. И это доброе сердце заставило тебя взять слепую кошку, чтобы подыскать ей хороший дом. И то же самое доброе сердце, вполне возможно, заставило тебя приехать ко мне. Так вот, я хочу, чтобы ты понял: в этом смысле у меня все в порядке. Ясно? И у меня нет недостатка в мужчинах — в том числе и после той аварии.

— Ничуть в этом не сомневаюсь.

— Кстати, ты незнаком с Джейсом Кэмпионом? У него кузница возле Хеджетона.

— Кузница?

— Да, он кузнец. Впрочем, сейчас он редко этим занимается — в округе почти не осталось лошадей. Джейс, конечно, сможет поставить подкову, если в этом случится нужда, но в основном он кует разные уникальные вещи. Его авторские работы выставляются даже в Нью-Йорке. О нем часто пишут в журналах. Он просто купается в славе.

Гриффин слушал молча. Он давно уже понял, что, когда Поппи вот так заносит, лучше всего дать ей выговориться.

— Я рассказываю это тебе для того, — надменно заявила она, — чтобы ты знал: у меня есть все, чего я хочу. И мне не нужна твоя жалость. Джейс много раз просил меня выйти за него, да и не он один. Так что если ты вернулся, потому что тебя привела сюда жалость ко мне, то ты ошибся. У тебя нет причины меня жалеть. У меня все замечательно.

— С чем тебя и поздравляю, — обиженно рявкнул Гриффин. Но у меня с этим тоже все в порядке. Да если хочешь знать, ко мне на свидание любая прибежит, стоит только позвать!

— Так в чем же дело?

— Надоело! — фыркнул он. — Ни одна из них и мизинчика твоего не стоит! Ты ведь у нас колючая, словно кактус, в отличие от всех этих куколок. — Гриффин задумался над тем, что сказал, и неожиданно успокоился. — Но колючки — это даже забавно, честное слово. С тобой не скучно. Ты интригуешь меня, ставишь меня в тупик. Это классно.

— Вот оно что! Захотелось чего-то новенького? После пресного потянуло на остренькое? Стало интересно, как оно — с калекой?

— А ну прекрати молоть чушь! — взорвался Гриффин. — Если ты до такой степени не веришь мне, что ж, значит, у нас с тобой нет будущего. Ты волнуешь меня не потому, что ты инвалид, а потому, что ты думаешь! Ты не сдаешься. Ты борец. Ты живешь, как ты хочешь, и делаешь то, что хочешь. Честно говоря, никогда не думал, что смогу влюбиться в калеку. — Голос его потеплел. — Я действительно схожу с ума, Поппи. И был бы счастлив заняться с тобой любовью. Сколько времени я провел, представляя себе, как это будет. Ты не поверишь, но от этих мыслей у меня просто все тело болит.

— Как у парализованного, да?

— Нет, как у отвергнутого, Поппи. Как у отвергнутого.

Она так долго молчала, что Гриффин испугался.

— Эй, ты еще тут? — наконец не выдержал он.

— Тут, — ответила Поппи, но Гриффин мог бы поклясться, что голос ее звучит немного по-другому. Ему даже показалось, что он дрожит.

— Ты опять плачешь? — спросил он, стараясь не выдать своего волнения.

— Это был чертовски тяжелый день. — Поппи зашмыгала носом.

— Ты имеешь в виду свидание с Хизер? — В трубке послышалось нечто вроде рыдания, и Гриффин не на шутку всполошился.

— С тобой все в порядке?

— Да.

«По голосу не скажешь», — подумал Гриффин. И тут же услышал, как она тихо заплакала.

— Я сейчас приеду.

— Нет. — Поппи ожесточенно зашмыгала носом. — Нет, со мной все в порядке, — умоляюще прошептала она, — просто… Просто ты иногда говоришь удивительные вещи. А у меня, знаешь ли, тоже есть сердце, и все такое.

— Через десять минут я буду у тебя.

Она рассмеялась.

— Ничего не выйдет. Ты просто убьешься — слетишь с дороги и врежешься в дерево. В точности как Марсия Макклири, она же Марси Смит, бывшая жена Мики.