Это, несомненно, объясняет наличие легкой рамы между преисподней усыпальницей (в форме южного храма) и усыпальницей, связанной с праздником сед, на которой висела легкая занавесь с маргаритками, вероятно символизировавшая усеянный звездами живот священной коровы, под брюхом которой скользила солнечная ладья.

Весла у северной стены золоченой усыпальницы, вероятно, предназначались для звездного плавания, и плоть восставшего бога постоянно должны были питать мази, содержавшиеся в двух небриде Анубиса, расположенных в северо-западном и юго-восточном углах камеры. Несомненно также, что ларцы из черного лакированного дерева, стоявшие в северо-западном и северо-восточном углах, предназначались для артефактов, которые использовались в «церемонии отверзения уст и глаз». Перед растворенной дверью наружной усыпальницы лежали серебряная труба, возможно, для возвещения о воскрешении, и солнечный гусь для подтверждения победы солнца над тенями. Таким образом, западная камера содержала, под многочисленными слоями, мумию правителя, царские прерогативы которого, полученные на земле среди людей, были восстановлены и упрочнены на веки вечные.

«Прихожая», вероятно обозначавшая юг, до разграбления вмещала все необходимое для отправления власти фараона. Во-первых, вход в золотую комнату охраняли две большие черные статуи Ка царя и нетленные ипостаси его творческой личности. Три больших ложа, применявшиеся при бальзамировании, могли также служить царю в его великом восхождении: богиня Те-рис, с мордой гиппопотама, покровительница беременности и деторождения, уносила мумию к новой судьбе, а гепард, в уголках глаз которого застыли характерные слезы, бдительно охранял фараона во время его царствования после «возрождения» в новом качестве. Эти два предмета мебели соответствуют «северной» и «южной» усыпальницам, соотносящимся с рождением и правлением. И наконец, необходимое для вознесения на божественный горизонт ложе в форме коровы имело непосредственную связь с усыпальницей пира седа.

Один из двух тронов – тот, на котором стоят имена Атона и Амуна, – предположительно является троном Верховного жреца и использовался царем во время важных религиозных церемоний, равно как и скамеечка, также первоначально находившаяся в этой комнате. Здесь же помещались скипетр, с помощью которого царь «освящал» подношение, и сложенные в сундуки разнообразные атрибуты власти. Однако ни одна из великолепных корон, которые носил царь, изображенных на всех стенках святилища, не была обнаружена в гробнице. Они скорее были принадлежностью царства, нежели конкретного фараона, и оставались в сокровищнице храма. Только корона хепреш, которую царь носил практически постоянно, могла быть положена в короб для головных уборов.

Археологи также обнаружили большие парадные трости с фигурками врагов фараона, которые он вонзал в песок, когда величественно шествовал среди своих подданных, и это символическое действо защищало страну от врагов. На разных предметах были воспроизведены эпизоды охоты и войны, также обладавшие магической силой. Знаменитый сундук, на котором изображен молодой царь, преследующий в колеснице азиатов и африканских негров, охотящийся на горных козлов, диких ослов, страусов и гиен или опять же повергающий восьмерых львов, являет собой прекрасный пример подобной символики. Возможно, детали этих изображений – упряжь, одежды Тутанхамона, украшения колесницы, вооружение кавалерии и пехоты, оружие азиатов и негров – точны, но юный и хрупкий царь на самом деле вряд ли принимал участие в изображенных эпизодах. Эти традиционные образы лишний раз подтверждают торжество добра над злом и уверенную поступь фараона, устранявшего на земной тверди и затем в потустороннем мире все то, что противоречит гармонии жизни. Сандалиям, обнаруженным в сундуке, также отводилась определенная роль, поскольку они были изготовлены для того, чтобы растоптать демонов, которые обычно изображались связанными на его скамеечке для ног.

Позолоченные колесницы, где основным декоративным мотивом были пленные и поверженные враги, служили для официальных выездов его величества, сиявшего как солнце. В «передней» также хранился далматик фараона, который он, вероятно, надевал на юбилейные пиры; изображения на бордюре вдоль нижней кромки дополняли магическую силу охотничьих сцен. Перчатки, дорожные сундуки, шкатулки с драгоценностями, льняная одежда царя, великолепный стул, на спинке которого начертаны царские титулы, охотничья экипировка, ножная скамеечка со злобными, но покорными утиными головами, изумительный лук, а также зеркала в золотых и серебряных рамах – все эти предметы могли использоваться в повседневной жизни царя, но, судя по некоторым признакам, предназначались исключительно для погребальных целей. Очевидно, в этой южной «прихожей» были собраны вещи, которые благодаря своей магической силе могли способствовать восстановлению власти царя, также перешедшей в новое высшее качество во время превращений умершего правителя.

Оставался последний акт драмы: возрождение. Помещение, которое археологи называли боковой камерой, целиком было посвящено этому процессу, и его двери, наверное, не случайно обращены на восток – ведь именно там явится фараон на заре своего нового существования. Хотя содержимое камеры находилось в беспорядке, по основным артефактам можно составить вполне ясное представление о ее назначении. Там были еда и напитки, игрушки и детские вещи, подростковая мебель, замечательные стихи, начертанные иератическим письмом на сундуке и на наосе, украшенных сценами из жизни молодого царя с царицей. То были сцены состязаний и развлечений, а не битв. Трон, на котором царица изображена скорее в скорбной, чем в царственной позе, напоминал об амарнском периоде; в сундуках лежали подголовники, игры, голова и бюст того, кому предстояло возродиться. Это была своего рода скромная усыпальница. Самые разнообразные предметы имели одно общее назначение: магическое пробуждение к жизни и к радостям этого мира.

После своих превращений Осирис, царь, должен был возникнуть на горизонте как Ра, светило дня. Одновременно новый фараон воссядет на троне «Гора живых», сменив своего отца и отражая его образ, подобно тому, как Гор, сын Осириса, возродился усилиями своего отца, в которого Исида вдохнула жизнь после смерти, чтобы получить его семя. Возможно, заупокойный пир первоначально завершался соитием. На спинке покрытого золотом трона Анхесенамон, облаченная в головной убор царицы, умащивает тело Тутанхамона, принявшего свободную позу, притираниями. Хотя имена правителей относятся к фиванскому периоду (Амон вытеснил Атона), амарнский шар простирает свои лучи точно так, как он это делал в детские годы царственной четы. Эта картина также важна еще тем, что на ней изображены «цветочные» ожерелья, которые носили царь и царица. Подобное ожерелье можно распознать на одной из небольших подставок; оно идентично украшениям, которые надевали гости, собравшиеся на заупокойный пир, обнаруженным в прекрасном состоянии в тайнике Долины царей.

В глубинах своей гробницы Тутанхамон готовился к агапесу (пиру любви), но Анхесенамон, оставшаяся среди живых, не покидала его, ибо по-прежнему была его «любимой наложницей». В могилах людей незнатного происхождения часто присутствовали изображения жен, и среди погребального инвентаря можно было обнаружить фигурку, в которой безошибочно угадывалось «женское начало»; она помогала умершему мужчине родиться от себя же, став камутефом (или буйволом своей матери). Рядом помещен гиппопотам, олицетворяющий бессильного и безвредного демона, который не в силах воспрепятствовать предполагаемому рождению.