Пока что прокатиться на своем «феррари» Исламу ни разу не удалось. Не до того было. Эмир, да продлит аллах его дни, замыслил нечто еще более грандиозное. Он решил до основания потрясти обитель греха и порока — грязнорожденную Америку и сотворить то, что не удалось самому благословенному Усаме. И нынешним вечером наверху, в апартаментах эмира, собрались те, кто готов был поддержать усилия бойцов «Бригад…» в воплощении этого великого замысла.

Враги возникли как бы из ниоткуда. Ислам только мгновение назад бросил взгляд в окно, заметив красный огонек сигареты, тлеющей в зубах одного из охранников, и вдруг слабый порыв ветра всколыхнул портьеру, закрывавшую дверной проем, ведущий на второй этаж. Ислам покосился в ту сторону, а когда вернул взгляд обратно, перед ним уже маячила эта фигура, затянутая в темный комбинезон и титановый шлем с поликарбонатным забралом, льдисто блеснувшим в мягком свете бра, освещавших гостиную. Он не успел издать ни звука, да что там, он и фигуру-то эту заметил лишь мельком, а во что она была одета, вспомнил только потом, когда пришел в себя. Ну а в тот момент он даже не успел ни набрать воздуха в легкие, чтобы закричать, ни потянуться к новенькой американской М-221 с игольчатыми пулями, ни даже испугаться — неясная тень, удар и темнота…

Очнулся он оттого, что качало. Вернее, сначала ему показалось, что качка только в его голове. Поскольку чувствовал он себя прескверно. Похоже, похитители, кто бы они ни были, видимо, довольно долго держали его на наркотиках. Во всяком случае, ощущения, когда он очнулся, изрядно напоминали те, что испытываешь после хорошей дозы опия или добротного героина (каковой он, в отличие от производных конопли, пробовал всего пару раз в жизни). Некоторое время он лежал не открывая глаз, пытаясь понять, где находится и кто вокруг — друзья или враги (последнее было вероятнее, но всегда есть надежда на чудо), потом открыл глаза. Что ж, чудо произошло. Рядом с ним были друзья. Он узнал Махмуда, одного из охранников эмира, с которым коротал время в тот вечер, когда на них напали, Амира, одного из тех, что несли охрану в саду, а чуть поодаль, у другой стенки валялся и сам эмир со своими гостями. Похоже, они в трюме. В трюме?! Ислам приподнялся — движение отдалось страшной болью в голове — и посмотрел по сторонам. Да, это был корабельный трюм. Причем корабль был относительно небольшим, скорее всего каботажный сухогруз. Этакая баржа с мотором. В свои молодые годы Ислам ходил на одном либерийце с полностью арабским экипажем в должности палубного матроса (тот период жизни он вспоминал с крайней неохотой) и кое-чему научился.

Этот сухогруз был изрядно реконструирован. Его трюм, ранее разделенный на отсеки глухими переборками, был сильно перестроен. Под тюрьму. И каждый отсек его трюма был превращен в камеру, в которой находилось несколько десятков человек. В перегородках были вырезаны отверстия, забранные решеткой из металлических прутьев, а поверху проходил также огороженный решеткой металлический трап, на котором сейчас маячили четыре знакомые фигуры. То есть для того, чтобы определить их как знакомые, Исламу пришлось поднапрячь свою память и припомнить, как выглядел тот, кто напал на него в доме эмира в тот злополучный вечер. Ислам некоторое время наблюдал за ними, но эти четыре фигуры никак не отреагировали на то, что в соседних камерах тоже зашевелились, поэтому Ислам посчитал для себя возможным встать на четвереньки и подползти к эмиру. Он беспокоился за него, к тому же совершенно нелишним будет в тот момент, когда эмир очнется, оказаться рядом с ним первым. Хотя уже было ясно, что они в руках врагов, Ислам не особенно волновался. Он был уверен, что ничего особо серьезное им не угрожает. Изнеженные гяуры уже давно отказались от того, чтобы, как настоящие мужчины, нести смерть своим врагам. Так что впереди их, скорее всего, ожидали комфортабельные камеры, вежливые адвокаты, чинный суд и недолгое заключение, пока братья по борьбе не захватят очередной корабль или самолет и не потребуют их освобождения, которое, после того урока, что он преподал гяурам, непременно последует. Так что быть первым, кого увидит эмир, когда очнется, совсем не помешает.

Эмир очнулся через пять минут. К тому моменту рядом с Исламом уже торчал Махмуд, но все равно, как и планировал Ислам, эмир увидел его первым.

— Ислам… где мы?

— Эмир, — Ислам прижал его слабую руку к своему лбу, — нас захватили гяуры. Я готов понести любую кару за то, что не смог обеспечить вашу безопасность. Мы с вашими людьми дрались как львы, но их было слишком много. Махмуд может подтвердить.

Махмуд закивал головой. Эмир сделал знак, чтобы ему помогли сесть. Ислам с готовностью приподнял его.

— Помогите уважаемому Наилу. — Эмир слабо колыхнул рукой в сторону одной из все еще лежавших фигур.

Ислам с Махмудом послушно подскочили к указанному телу и подволокли его к эмиру, усадив так, чтобы тот спиной опирался на стенку трюма. Пока они волокли уважаемого Наила, тот очнулся и застонал:

— О-о-о, моя голова!

Эмир заботливо обхватил своего гостя за плечи:

— О мой добрый друг. Простите ли вы меня за то, что из-за моего приглашения вы подверглись таким мучениям?

Тут несколько в стороне послышался злобный голос, говоривший по-арабски с заметным акцентом:

— Они заплатят мне за все! Я заставлю их расплатиться за каждую минуту, за каждую каплю пота, которую пролью в этом душном трюме.

Все невольно посмотрели в ту сторону. Там сидел маленький толстый человечек с явно христианской (даже, скорее, иудейской) внешностью. Заметив внимание к свое персоне, он склонил голову в смешном подобии учтивого поклона и представился:

— Жерар Вержа, адвокат.

Эмир всплеснул руками:

— О мой добрый друг, вы тоже здесь?

Толстяк осведомился:

— Если я не ошибаюсь, передо мной шейх Мухаммед уль-Ислам?

— Да, мой добрый друг.

— Рад с вами познакомиться, но предпочел бы, чтобы это произошло при несколько иных обстоятельствах.

Они церемонно пожали друг другу руки.

— Как вы думаете, мой добрый друг, — спросил эмир, — кто те люди, что нас захватили?

Толстяк скривился:

— Судя по убогости сценария и окружающей обстановки, я склоняюсь к мысли, что это русские.

— А как вы считаете, чем нам это грозит?

Адвокат пожал плечами:

— Не знаю, но не думаю, что чем-то серьезным. Я не совершал ничего предосудительного, что можно было бы доказать, так что, напав на меня, эти ребята вляпались в крупные неприятности. Как только я отсюда выйду, в чем я нисколько не сомневаюсь, им придется изрядно раскошелиться.

Эмир согласно кивнул:

— Несомненно, но не могли бы и мы рассчитывать на вашу…

Толстяк высокомерно кивнул:

— Никаких проблем. Наши общие знакомые, которые нас свели, несомненно, сообщили вам о моих расценках, но, учитывая обстоятельства, в которых мне придется представлять ваши интересы, я вынужден увеличить их на двадцать процентов. Так что если вы согласны, то… — он развел руками, — я не вижу никаких проблем.