Возможно, его жизнь с Брайанной – как раз такой запасной путь, который так и не будет выбран.

Едва эта мысль обрела форму, Атрей крепче обнял Брайанну. Он искал ее, чтобы исполнить свой долг ванакса, но, найдя, полюбил, как простой человек. Влюбленный без памяти.

Хватит ли ему любви, чтобы отпустить ее? Если окажется, что другого выхода нет?

Брайанна пошевелилась, словно мысли Атрея вторглись в ее сновидения. Он зашептал ей ласковые слова, и она снова затихла, но прежде обхватила его запястье – в том самом месте, где билась тонкая жилка.

Уже в сумерках служанка Сайда принесла им еду. В спальню она не входила, только негромко подала голос из соседней комнаты, поставила поднос на стол и бесшумно удалилась.

Атрей сам перенес поднос в спальню, удивленно усмехаясь:

– Похоже, Сайда переоценила наши аппетиты. Оглядев тяжело нагруженный поднос, Брайанна призналась:

– Умираю с голоду. – Смущаясь, она села на постели и прикрылась простыней. Это признание удивило ее – как и все происходящее.

Она рассказала Атрею всю правду. Теперь он знал о ней все – даже ее самую страшную, постыдную тайну. И все-таки был рядом с ней и не сводил с нее нежного взгляда.

– Атрей...

Он поставил поднос на постель и сел рядом.

– Поговорим позднее. Что будешь есть?

Упрекая себя в трусости, Брайанна все же решила отложить тягостный разговор на потом. И кроме того, от ароматов сытной еды у нее заурчал желудок. На подносе были медальоны из курятины в сливочно-горчичном соусе, свежая зелень с уксусом и тмином, булочки с грецкими орехами и изюмом, хрустящие ломтики картофеля и, наконец, холодный и сладкий заварной крем с мускатным орехом.

– Это... и это... да я готова съесть все разом! Атрей рассмеялся и наполнил едой две тарелки. На золотистое вино в кубках Брайанна покосилась опасливо. Но рядом стоял запотевший графин с ледяной водой, и она выбрала ее.

Наливая себе воду, она невольно поглядывала на Атрея – его близость, нагота, улыбка были так соблазнительны...

– Ой! – Вода плеснулась ей на руку, пролилась на постель. Схватив салфетку, Брайанна попыталась промокнуть мокрое пятно, Атрей сделал то же самое.

Их руки столкнулись, взгляды встретились.

– Все хорошо, – мягко произнес он.

– Нет. Я должна была сказать тебе всю правду, как только ты заговорил о женитьбе.

– Брайанна... ничего уже не поделаешь. Я твердо верю, что судьба предназначила тебя мне в жены.

– О, Атрей... – Не выдержав, она расплакалась. Он осторожно стер с ее щек сверкающие капли.

– Доедай скорее, – поторопил он. – Я хочу тебе кое-что показать. – Не вдаваясь в объяснения, он встал, прошел к сундуку у стены и вынул оттуда тунику.

Спустя недолгое время Брайанна, одетая в одну из английских рубашек Атрея, следом за ним шагнула в узкую дверь, почти незаметную среди других дверей коридора. Импровизированный наряд прикрывал ей колени. Дойдя до винтовой каменной лестницы, Атрей отпустил руку Браианны, чтобы чиркнуть кремнем и зажечь маленький фонарь, висящий на гвозде. Держа фонарь в высоко поднятой руке, Атрей повел Брайанну вниз по лестнице.

– Куда мы идем? – спросила Брайанна.

– В пещеры под дворцом. Ты же говорила, что слышала про них.

Конечно, до нее доходили слухи о мистериях и обрядах, в том числе обряде избрания. Бывать в пещерах никому не запрещалось, многие смельчаки обследовали их сами. А у Брайанны никогда не находилось на это времени. И теперь она гадала почему. С чем она боялась столкнуться? С тем, что пошатнет ее представления о реальном и вымышленном мире?

Темноты она не боялась, страха в замкнутых помещениях никогда не испытывала, но все-таки радовалась, что Атрей прихватил с собой фонарь и держал ее за руку. Они спускались куда-то вниз, гораздо ниже подвалов дворца. Воздух постепенно становился холодным и сырым.

Наконец лестница.кончилась, и они ступили в просторный зал. Неяркий свет фонаря озарил его. Присмотревшись, Брайанна ахнула и попятилась, а потом сообразила, что смотрит на статую – так искусно высеченную, что ее было немудрено перепутать с живым человеком.

– Познакомься с Таддеусом, – произнес Атрей. – Он был ванаксом семьсот лет назад.

«У него странное лицо – суровое и вместе с тем доброе», – подумала Брайанна.

– Он хорошо правил?

– Неплохо, если учесть, что к власти он не рвался и так и не смирился со своим положением.

– Разве так бывает? Ведь ванакс – избранный.

– Да, но не все мы одинаковы. Кто-то охотнее мирится с избранием, кто-то бунтует. – Он осветил фонарем соседнюю статую. – Вот, к примеру, Праксис. Он был ванаксом две тысячи лет назад – точнее, на век раньше или позже, и несказанно радовался избранию. Никаких колебаний, сомнений, сожалений – таков был Праксис.

Глядя в безмятежное лицо, Брайанна спросила:

– Ты знаешь здесь всех?

– Всех до единого. Мы ведем летописи для наших преемников. В первые два года после избрания я был обязан прочесть все, что писали прежние ванаксы.

– Ты искал у них советов, – внезапно догадалась Брайанна.

Он кивнул:

– Да, а еще меня удивляло ощущение полного одиночества. – Он медленно пошел мимо статуй, освещая их одну за другой. – Быть художником – значит почти всегда чувствовать одиночество. Оно необходимо, чтобы творить, и оно меня никогда не тревожило. Но одиночество ванакса... это совсем другое. Я не сразу свыкся с ним.

При мысли об Атрее и о ненужной ему власти у Брайанны защемило сердце. Несколько недель назад она напомнила бы себе, что обряд избрания он исполнил добровольно, но теперь для нее это не имело значения. Любой выбор не шел ни в какое сравнение с испытаниями, которые он вынес.

И которые ему еще предстояли.

Пока Брайанна размышляла об этом, луч света упал на следующую статую.

– Это женщина?

– Да, ее звали Деметра.

– Она была женой ванакса? – попыталась Брайанна объяснить присутствие женщины в зале, предназначенном только для статуй правителей Акоры.

– Нет, жрицей и прославленной наставницей. А ты знала, что здесь же будет храниться статуя твоей тети Елены?

– Правда? Она замечательная целительница.

– Но она о статуе не желает даже слышать. Может, ты сумеешь убедить ее.

Беседуя, они обходили зал. В дальнем углу Брайанна почувствовала, что под ногами каменный пол истерся, покрылся слоем мелкого песка. И ахнула, когда фонарь высветил гигантскую пещеру. Кристаллические конусы свисали со свода пещеры, росли из пола, переливались всеми оттенками белого, розового, зеленого и синего цветов. Они словно делили обширное пространство на коридоры, ведущие к гигантской каменной плите в центре. На ней Брайанна увидела нечто, напоминающее исполинский красный рубин, если бы такие рубины существовали в природе.