И все равно, даже когда аэродин нес остатки его отряда прочь от границы Русского государства, где-то в глубине души Ежи не верил, что его шалая затея с выкупом выгорит. Грызли его сомнения… да и сейчас, честно говоря, екает что-то в груди, а в ушах слышится чей-то злорадный шепот: «Торопишься, пан доводца, ой торопишься…»

– Пан доводца, оружие и амуниция проверены. Люди готовы к выходу, – прервал его размышления Янек, складывая у ног командира его уже снаряженную, как он привык, разгрузку со встроенной нагрудной кобурой, из которой торчала рукоять столь любимого Добужским старого «люгера». Автоматический кургузый «хеклер» Янек придержал в руках, в ожидании пока майор нацепит «сбрую».

– Благодарю, – кивнул Добужский, затягивая ремни разгрузки и, забрав у бойца стреломет, окинул отряд долгим взглядом. Чуть помедлил и… – Двинулись!

Отряд быстро втянулся в темп и вскоре уже уверенно двигался по пересеченке, приближаясь к цели своего маршрута, городу Сигету… чего-то там. До него оставалось немногим более десятка километров, если, конечно, малолетний пилот аэродина ничего не напутал, когда впереди вдруг раздался громкий треск и скрип падающего дерева. А в следующий миг готовые к любым неприятностям бойцы «Белого орла» порскнули в стороны, привычно занимая круговую оборону.

Укрывшись за каким-то облезлым кустарником, Добужский повел стволом «хеклера» в поисках цели… и нашел ее. Вот только на нажатие спускового крючка стреломет отреагировал лишь тихим лязгом без намека на выстрел.

– Что, не фурычит твоя шайтан-машинка, пан доводца? – раздалось за спиной майора на чистейшем русском.

Добужский резко обернулся… и тихо выругался. Невесть как оказавшийся рядом противник в легком тактике незнакомых очертаний словно и не заметил такой невежливости.

– Подымайся, пан, подымайся… добегался.

Оружие, значит, в порядке, да, Янек? У-у, курв-ва!

За всей этой возней с разбором последствий нападения на базу, да на фоне неприятных новостей о сбежавших из Рахова соглядатаях, так и оставшихся неизвестными, я совершенно забыл о недавно полученном «Гремлинами» заказе на ремонт двух десятков легких тактиков. И не вспомнил бы, если бы не дотошность нашего майора, завалившегося поздним вечером в мой кабинет специально для обсуждения этого вопроса.

Наверное, в любой другой день я был бы недоволен столь несвоевременным визитом, но именно сегодня он оказался весьма кстати, став замечательным предлогом для того, чтобы свернуть довольно тяжелый разговор с Гдовицким, касавшийся судьбы отряда Добужского.

Да, я сдал наемников Бестужеву и ничуть не жалею об этом. Слово? Формально я его не нарушил. Отряд был отпущен в полном соответствии с договоренностью, на нейтральной территории, с личным оружием и снаряжением. А уж что с ними случилось после нашего расставания – не моя забота. Единственное, в чем меня можно было бы обвинить, так это в порче возвращенного наемникам вооружения, да и то… как сказать.

Вячеславу действительно пришлось изрядно поломать голову над стрелометами поляков, чтобы они не могли сделать больше одного выстрела и при этом не оказались сломаны. И нашему штатному артефактору это вполне удалось. Один не до конца закрученный винт – и разгонные кольца стрелометов теряют синхронизацию. Как результат, после первой же встряски или выстрела рунная цепь, связующая кольца, размыкается и стрельба становится невозможна… пока стрелок не приведет оружие в порядок. Своеобразная защита от дурака, но действенная. Конечно, был некоторый шанс, что какой-то из стрелометов «уйдет в отказ» еще до того, как наемники, разобрав возвращенное им оружие, возьмутся за его проверку, но он был относительно невелик, и мы с Вячеславом решили пренебречь такой возможностью как маловероятной. Зато в случае удачи захват обезоруженных бойцов «Белого орла» превращался в задачку для первоклассника… как оно, собственно, и вышло. Спецы Бестужева взяли остатки наемного отряда без шума и пыли, фактически без единого выстрела, о чем мой будущий тесть и сообщил, прислав мне на коммуникатор запись захвата.

Все это я поведал Гдовицкому по возвращении из вылета в СБТ. Почему? Во-первых, потому что врать своим людям – последнее дело. А во-вторых… каюсь, не сдержал желания показать Самураю, к чему приводит излишняя самодеятельность в условиях дефицита информации.

Была и еще одна причина, но говорить о ней вслух я просто не стал. Несмотря на чуть ли не врожденное понимание субординации, усиленное воспитанием в духе ниппонских традиций, Владимир Александрович все еще частенько видит во мне того Кирилла Громова, что был его учеником на протяжении добрых шести лет, и этот факт нет-нет да и сказывается на его отношении. Да-да, то самое пресловутое «я взрослый, я знаю, как лучше», от которого я за прошедшее время успел основательно отвыкнуть, у Гдовицкого все же иногда прорывается. Редко, но метко, как показала ситуация с Добужским.

Именно в тот момент, когда я, продемонстрировав Гдовицкому присланную Бестужевым запись, рассказывал о причинах и предположениях, толкнувших меня на это действо, в том числе и озвученных еще в полете Милой Громовой, в кабинет и ворвался взъерошенный Георгий, потрясающий папкой с кипой бумаг.

Честно говоря, в ту минуту я едва сдержал облегченный вздох. Уж очень нудным выдался разговор с Владимиром Александровичем. Нет, Самурай не читал нотаций и не обижался на мое своеволие, но и оставить происшедшее без последствий вроде чтения нотаций он тоже не мог. «Учительство», привычка к которому, кажется, намертво въелась в него за предыдущие годы, не давало. Понимаю, сам такой… но легче от этого понимания не становилось.

Словно в противовес беседе с безопасником «Гремлинов», разговор с майором нашего отряда вышел довольно коротким и весьма продуктивным. А все потому, что Рогов нашел решение самой большой проблемы в работе над предстоящим заказом, а именно – сложность доставки тактиков на базу. Одно дело – совершить пару рейсов на аэродине из воеводства в СБТ и обратно. Устройство маскировки хоть с натугой, но справится с такой работой, прикрыв наш экранник от хилых систем КВП пограничья. И совсем другое дело – рвать «невод» добрый десяток раз подряд. Такого напряжения маскирующая установка, размещенная на «Борее», не выдержит и просто сгорит. А терять время на положенный по ее регламенту «отдых» – для нас непозволительная роскошь.

Можно было бы, конечно, попытаться доставить груз по земле, благо для этой цели хватило бы одной ходки на фуре, «запряженной» не самым мощным континентальником, но тут в полный рост вставали еще две проблемы. Во-первых, дальше Рахова такая фура все равно не пройдет – дорога, проложенная от ближайшей трассы к нашей базе, просто не предназначена для подобных машин, а у «Гремлинов» в отряде нет ни одного человека, способного повторить подвиг стихийников Добужского.

Во-вторых, даже до Рахова фуре еще нужно как-то добраться. А это миссия из разряда невыполнимых, поскольку, несмотря на всю формальность таможенной службы на границе между СБТ и Червоннорусским воеводством, такой груз ни один пограничный пост не пропустит, и никакой «барашек в бумажке» не поможет.