Все происходящее потом кажется мне каким-то сном, меня расспрашивают о жизни Леры, о любовниках, если они были, о друзьях мужского пола.

— У нее были мужчины, — киваю. — С некоторыми она состояла в отношениях, с кем-то просто проводила время. Насколько я знаю, в последнее время у нее не было серьезных отношений, но она виделась с мужчиной.

— С кем? — уточняет следователь с короткой бородкой и неприятным сальным взглядом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я не знаю даже его имени, — отвечаю откровенно. Лера не всегда делилась именами тех, с кем несколько раз встречается.

— Вы лучшая подруга? — спрашивает, усмехаясь.

— Да, — живо отвечаю, еще не понимая, к чему клонит следователь.

— И не знаете, с кем встречалась ваша подруга?

— Мне говорили, что это будет разговор, а не допрос, — замечаю, потому что тактика следователя мне не нравится.

Он слишком агрессивно изначально настроен ко мне, поэтому, несмотря на страх, говорю то, что думаю. Он же, кажется, подозревает всех, в том числе и меня, а я всего лишь переживаю за свою подругу. Нервничаю, потому что с ней такое произошло.

— Разумеется, — он кивает. — Я просто пытаюсь понять, возможно, у Валерии была подруга ближе?

— Она общалась со многими девочками, контакты всех вы можете найти в ее телефоне.

— Валерия была скрытной?

— Нет, — отвечаю честно. — Послушайте, прекратите искать то, чего нет. Она не рассказывала мне обо всех мужчинах, не говорила этого и другим, ну, я так думаю. И она не спала со всеми направо и налево, — говорю в сердцах. — Лера очень хорошая и то, что с ней произошло — горе!

— Да-да, конечно, — чуть смутившись, произносит следователь. — Я вам покажу одну фотографию, она была сделана у выхода из больницы. Доктор утверждает, что именно этот мужчина принес вашу подругу, вы узнаете его?

Мне протягивают фотографию, на которой запечатлен мужчина в профиль. Прямой ровный нос с широкими крыльями, пухлые губы, уголки которых вздернуты в усмешке, небрежная щетина и короткий ежик волос. Я совершенно точно вижу его впервые и уже хочу отдать фото следователю, сказав, что не видела его, но мой взгляд цепляется за того, кого случайно задела камера на заднем плане. Изображение размытое, но я почти на сто процентов уверена, что у больницы стоит Стас. Чуть поодаль, накинув капюшон на голову, но это точно он.

Я сглатываю и вспоминаю, что фотографию нужно вернуть. А еще покачать головой и сказать, что этого мужчину никогда не видела.

— Вы уверены? — переспрашивает следователь. — Мне кажется, на вашем лице промелькнуло узнавание.

— Это невозможно, — серьезно говорю. — Этого мужчину я никогда не видела. Ни рядом с Лерой, ни отдельно, просто… мне сложно осознавать, что я только что увидела того, кто с ней это сделал.

— Пока мы не уверены в этом, но такая вероятность не исключается. Сообщите нам, если что-то вспомните.

Мне протягивают визитку и отпускают. Я поднимаюсь со стула и на негнущихся ногах иду на выход. Перед глазами пелена, в душе царит хаос, и я не могу понять, что Стас делал у клиники как раз в тот момент, когда сюда поступила Лера. Что он вообще делал в городе, ведь он должен был улететь в другую страну.

По пути домой звоню маме узнать, как Даня. Она говорит, что с ним всё в порядке и я могу оставить сына у них, завтра она отведет его в садик. Я соглашаюсь, потому что чувствую себя эмоционально измотанной и ничего не понимающей. То, что случилось с Лерой, сильно сказалось на моем моральном и эмоциональном состоянии. К дому я добираюсь, когда на улице уже темно. Хочется плакать, но слез почему-то нет.

У подъезда достаю ключи, но меня отвлекает движение справа. Вначале я вижу огромный букет с кроваво-красными бутонами, который появляется из темноты, а уже потом и того, кто их держит.

— Подумал, что нужно разнообразие, — улыбается Стас, протягивая мне цветы и наклоняясь, чтобы поцеловать меня.

Я с жадностью отвечаю, касаюсь ладонями его плеч, провожу языком по губам и втягиваю носом родной запах. Я прочно втянута в этого мужчину и понятия не имею, как жить без него. Моя жизнь так сильно разделилась на «до» и «после», что мне становится страшно от зависимости, которую он вызывает.

— Ты расстроена, — не спрашивает, утверждает он, когда мы поднимаемся в квартиру.

Я снимаю обувь и прохожу в комнату, жду Стаса, наблюдая за его уверенными движениями. На нем светлые джинсы и обтягивающий свитер под горло, на руках дорогие часы, а ноги обуты в кеды, а не ставшие уже привычными лаковые туфли. В его глазах сквозит усталость, а лицо говорит о тотальном переутомлении.

— Скажешь, что случилось? — просит у меня.

— Я виделась с начальником, — слабо улыбаюсь. — Удалось выпросить увольнение без отработки, но осадок остался.

— Это все? — уточняет так, будто действительно знает о случившемся с Лерой.

Я мотаю головой и отбрасываю этот бред, а еще принятое ранее решение о том, что не стану ничего говорить ему о Лере.

— Сегодня я была в больнице, — решаю ему не врать. — Со мной разговаривали следователи. Подругу принес в больницу мужчина, она истекала кровью и у нее были пулевые ранения.

— С ней все хорошо?

Я смотрю на него с благодарностью и делаю несколько шагов, обвиваю его за плечи, прижимаюсь лицом к груди и вдыхаю такой нужный мне запах. Его объятия меня успокаивают, я расслабляюсь в сильных руках и позволяю себе не думать о том, что будет дальше. Со мной мужчина, который поможет мне со свалившимися на меня проблемами.

— Ты голодна? Я чертовски, давай что-то закажем?

— Я приготовлю, — вырывается непроизвольно.

Я действительно хочу приготовить ему ужин, не для того, чтобы показать свои умения, а просто накормить мужчину домашней едой.

— Я буду помогать, — он улыбается и отстраняет меня от себя.

Мы вместе идем на кухню, я открываю холодильник и понимаю, что там есть только овощи и мясо, а еще кусочек сыра. Решаю не мудрить с готовкой и прошу Стаса пожарить стейки, а сама решаю приготовить рагу. Пока я нарезаю овощи, он подготавливает мясо к жарке, натирает его солью и специями, греет сковородку с несколькими каплями масла. Когда я перемещаюсь плите, мы оказываемся бок о бок друг к другу.