Также все знают, что очень часто человек, переживающий кризис, начинает испытывать недоверие к другим людям. Это естественно. Если мы получаем травму, то страх получить ее опять заставляет нас становиться очень осторожными, потом осторожность перерастает в тотальное недоверие, а недоверие, в свою очередь, лишает нас общения, внимания, возможности создавать новые отношения и т. п. Причем после травмы нам очень тяжело научиться доверять людям, мы очень боимся получить от них новую травму.

И тут нам опять помогает наша жертвенность, творение милостыни, добрые дела. В этом случае они улучшают наше состояние потому, что мы сами выбираем объект милосердия, мы ничего не требуем взамен, мы искренне помогаем, мы не испытываем от этих людей угрозы получить для себя травму. Люди же, в подавляющем большинстве (даже если этого не говорят нам), испытывают к нам благодарность, признательность. И мы это хорошо чувствуем. Одновременно это растапливает в нас лед недоверия к миру, и мы быстро исцеляемся от травмы.

После того как человек обопрется одной ногой о твердую почву милосердия, сразу начинает уходить боль, восстанавливаться жизнь, приходит понимание и уверенность. Обычно человек, помогающий другим, включается в новый круг общения, имеющий другие, истинные ценности, основанные на взаимной поддержке, сочувствии и помощи. Посмотрите на группы добровольцев – какие там люди! Они в корне отличаются от среднестатистических коллективов, там истинная, яркая жизнь, там настоящие ценности, там искреннее общение и дружба, там действительно нужные дела.

Попадая в этот коллектив, вы можете найти и настоящую, надежную поддержку для себя. В случае, если вы не участвуете в группе добровольцев, а в одиночку делаете доброе дело, то осознание пользы, собственной нужности, чувство сострадания уверенно замещают в вас болезненные симптомы, связанные с кризисом.

Хочется сказать еще об одном положительном явлении, которое происходит в этом случае. Не секрет, что после тяжелого расставания, после других тяжелых кризисов, человек чувствует опустошение внутри. Эта пустота делает жизнь совершенно невыносимой. А заполнить пустоту нечем, внутри вакуум, который просто засасывает. Так вот, добрые дела, милосердие, творение милостыни – самый лучший способ заполнить пустоту. Причем содержимым нового, самого лучшего качества.

Кроме того, я еще раз это подчеркиваю, вы встаете на твердую почву, вылезая из зловонного болота кризиса. Поставив одну ногу на твердое основание милосердия и добра, вам есть куда вытягивать вторую. Это действительно не зыбкое, а исключительно хорошее основание для преодоления кризиса.

Я совершенно убежден в том, что для выхода из кризиса этот шаг один из самых простых, легкоосуществимых и эффективных.

Мои личные наблюдения и опыт моих коллег свидетельствуют о том, что люди, переживающие кризис семейных отношений, начавшие тем или иным способом помогать другим, примерно в четыре раза быстрее выходят из этого кризиса. Иногда выход из кризиса происходит настолько стремительно, что даже поражаешься этому!

Конечно, некоторые могут думать, что сейчас они сами не в том состоянии, чтобы помогать другим. Но это будет лукавым оправданием. Ведь тонущий не может сказать спасателю, что сейчас он не в том состоянии, чтобы спасаться. Это же глупо. Чтобы спастись, просто НЕОБХОДИМО делать усилия для своего спасения.

Многие из читающих эту статью стоят сейчас как бы на выжженном поле, не зная, что дальше делать и что предпринять. Все хотят, чтобы это поле ожило, принесло плоды, радовало глаз и сердце. Самое простое, что можно сделать, это взять в себе семена добра и посеять их на этом поле. Без семян не бывает всходов, без добра не бывает любви, без трудов сердца не может быть счастья…

Хочу заметить, что, пойдя по пути милосердия, помощи другим, сострадания вы ничего не теряете, ничем не рискуете. Новый положительный опыт – это всегда приобретение, а не потеря.

В заключение – история, которую мне рассказала Мария.

«Знаю одного человека, который мог помочь старым, больным людям или брошенным детям деньгами, но наотрез отказывался с ними общаться. Мол, не хватит у меня терпения, сил душевных, а детей я вообще не люблю. И вроде они же это почувствуют, и им же будет хуже. Однажды затащили его знакомые в детский дом, и именно тогда, когда у него самого проблемы возникли. И вот он стоит в своем плохом настроении посреди детей, которых он «не любит» и которые жмутся к «тетям Катям», «дядям Ромам», и чувствует себя подонком. А потом все «тети» и «дяди» стали с детьми заниматься, папки цветной бумагой оклеивать. А наш герой стоит весь такой разнесчастный от своей «плохости» и своих проблем. Стоял-стоял, смотрит – «теть» и «дядь» мало, а детей много, и ничего они сами не умеют, всё надо показывать, за внимание они просто дерутся. Вот когда жалость превозмогла все его думанья о своих несовершенствах, плюнул он на них и пошел детям помогать. Как они на него насели, какой ор стоял, как эти три часа пролетели! И что? Ни разу даже и не вспомнил, что он-то детей не любит, ни разу из себя не вышел – ну как же злиться на них, они и так заботы не видят, ходят непричесанные и в рваных тапочках, воспитатели только орут команды. А когда настало время уходить, дети не только к тетям Катям, Ксюшам, дяде Роме, но и к нему кинулись, как к родному, обнять на прощание. Вот тут-то он и понял, что любит тут не он, и не его любовь важна, и не его душевное состояние. Его любят! За только что пришел и уделил им капельку своего времени. Так его это чувство грело по дороге домой! Он нужен, каким бы он ни был. С тех пор и ходит туда, редко, но регулярно. Душой оттаивает, и детей отогревает».

«Просто будьте рядом». Священник и психолог Андрей Лоргус

Когда мы говорим «разделить скорбь», это носит несколько условный характер. Потому что, на самом деле, мы не можем пережить те же эмоции, которые переживает наш близкий, которого бросила жена или любимая. Но мы можем просто быть рядом.

Это трудно. Как трудно держать за руку умирающего человека. Потому что в нём происходит такая борьба, такая сила эмоций, страсти, что меня это может просто обжечь. Его трясет от той энергии, которая в нем пробуждается в этот момент. Потому что эмоция, как радостная, так и скорбная, обладает колоссальной силой. И меня может начать трясти от этой силы. Но я буду рядом.

Какие тут утешения годятся? Может быть, одного слова хватит: «А ты знаешь, я думаю, что она тебя все-таки любит». Или, быть может, сказать: «Ты знаешь, я удивляюсь силе твоей любви. Как ты ее любишь!»

Не надо говорить: «Ты сам виноват». Это ужасно, когда друг говорит такое. Нет. Но и не обвинять ту, которая ушла. Вот, просто быть рядом.

И если человек начнет говорить – слушать. Выслушать друга. Молча выслушать столько, сколько ему нужно. Принять его слезы. Создать такую атмосферу уважения к его слезам, чтобы тот плакал свободно и легко.

«Надо иногда чуть-чуть и заставить». Психолог Ирина Карпенко

Как психотерапевт могу сказать, если эта беда произошла с человеком, значит он не взрослый. А не взрослый человек – это человек зависимый от мамы, от любой родительской фигуры. Это человек, на которого кто-то должен влиять. Он сам на себя повлиять не может. Именно поэтому человек нуждается в помощи в этот момент.