Все-таки я был к ней неравнодушен. Самую малость…

Однако завещание Африкана сильно поколебало мою уверенность в том, что суеверия, связанные с «денежным Буддой», — враки. Я вдруг начал относиться к нему как к живому существу — говорил «здрасте» и «до свидания» и даже смахивал с него пыль, чего за мной никогда не водилось. А вдруг все правда?

Каким чудом я вскочил на ноги, мне и самому было непонятно. Я подхватился как ванька-встанька — одним рывком. И следующий удар «Фредди Крюгера» (так я мысленно окрестил страшилу — по имени главного персонажа фильма «Кошмар на улице Вязов») пришелся на пустое место — он хотел своей лапищей, обутой в какие-то диковинные опорки, размазать меня по полу, словно клопа.

А затем в голове у меня будто что-то щелкнуло. Снова, как и возле супермаркета, когда я сражался с угонщиками своей машины, все процессы вокруг меня замедлились. «Фредди» атаковал меня со знанием дела, бил весьма профессионально, чего никак нельзя было ожидать от бомжа. (По крайней мере, он выглядел как бомж.) Я в основном защищался, потому что его удары были молниеносными и, похоже, страшными по своей мощи. Но все они летели мимо. Я легко уклонялся, даже не ставя блоки, потому что мне очень не нравились пудовые кулачищи урода — такие могут пробить любой блок и даже сломать кость.

В какой-то момент «Фредди» вдруг ослабил натиск. Он был сильно озадачен моим сопротивлением. Похоже, такого поворота событий он не ожидал. Это была минутная передышка. Увы, мои надежды не сбылись — урод снова атаковал меня, на этот раз с использованием борцовских приемов. Я оказался словно в тисках и даже начал задыхаться. От вони, которую извергала его щербатая волосатая пасть, у меня едва не случилось помутнение рассудка. Он что-то нечленораздельно рычал и мял меня, как насильник девку, пытаясь заломать по-медвежьи.

Я уже не чаял вырваться из его захвата, но тут меня с ног до головы пронзила внезапная боль, разогревшая кровь едва не до кипения. Мои мышцы вдруг налились немереной силой, и я резким рывком сначала выскользнул из «объятий» страшилы, а затем сильным толчком отправил его к противоположной стене гостиной, да так, что он не удержался на ногах и упал на диван.

На этот раз, похоже, он не просто удивился моим физическим кондициям, а был ошарашен. Его глаза-бельмы полезли на лоб, а изо рта вывалился нечистый язык. Однако он быстро опомнился и, издав дикий вопль, снова ринулся на меня, как торпеда. В это время я стоял возле буфета. В совершенном отчаянии, схватив первое, что попалось мне под руку, я вмазал «Фредди» изо всей силы по его лохматой башке. У меня совершенно не было сомнений, что этот ублюдок гораздо сильнее меня и, скорее всего, больше смыслит в приемах рукопашного боя, чем я, а значит, в конечном итоге победа будет на его стороне. Что означало для меня кирдык, звездец и красивые похороны, благо было на что.

Удар оказался знатным — аж загудело в гостиной. Но самое странное началось после. Шаромыжник вдруг упал на колени, обхватил голову своими заскорузлыми темными лапищами… и заплакал! Он ревел как младенец, время от времени подвизгивая, словно побитый пес, при этом двигаясь на карачках к выходу. Я ничего не мог понять. Мне даже добивать его расхотелось, хотя свирепость, охватившая меня, все еще пьянила и вызывала в душе повышенную кровожадность.

Так он добрался до двери гостиной, затем, цепляясь за дверной оклад, поднялся и поковылял к выходу. Я не стал его останавливать. Хлопнула входная дверь, и в квартире стало так тихо, что я даже услышал негромкие звуки падающих капель в ванной (все никак не соберусь позвать сантехника, чтобы поставить в кран-смеситель новую прокладку).

Я перевел дух и посмотрел на свое грозное «оружие», едва не проломившее башку грабителя. Посмотрел — и заледенел. Это была покрытая серебром бронзовая статуэтка крылатого коня Пегаса, любимца древнегреческих муз! Ее мне тоже кто-то подарил — уж не помню, по какому случаю. Опять серебро! Что за чудеса… Серебряные пули, серебряная статуэтка… Мистика! Впору с криком «Нечистыя!» сигать из окна.

А ведь подействовало, как ни крути. Страшилу будто током ударило. Неужели этот «Фредди» — оборотень? Чушь, чушь, чушь! Нет никаких оборотней! Сказки все это. Просто я приложился к его башке так смачно, что даже рука занемела.

Успокоив себя таким нехитрым образом, я вытащил из кладовки пылесос и погрузился в «нирвану» уборщика, начав с гостиной. Удивительно, но, пока пылесос гудел, в моих мыслях царили тишь и благодать. Я работал как робот — размеренно и бездумно. То есть в полной отключке. И когда у меня над ухом раздался мужской голос, я от неожиданности шарахнулся в сторону.

— Невинные забавы холостяка?

Я резко обернулся и увидел насмешливую физиономию майора Завенягина.

— Да уж… забавы… — буркнул я неприветливо в ответ и перевел дух.

В этот момент я злился на себя. Надо же, едва штаны не намочил от испуга! Как бы из-за всех этих мистических приключений не загреметь в психушку.

— А кто это у вас тут похозяйничал? — не обращая внимания на мой тон, спросил майор, заглядывая в разгромленную кухню, до которой я еще не добрался.

— Как вы вошли? — ответил я вопросом на вопрос.

— Очень просто. У вас дверь была открыта. Я даже забеспокоился…

Все верно, в запарке я совсем выпустил из виду, что после бегства «Фредди» дверь так и осталась незамкнутой.

— Было отчего беспокоиться… — сказал я мрачно и плюхнулся на диван.

За несколько минут уборки я устал больше, чем после марш-броска на десять километров с полной выкладкой.

— Что случилось? — Завенягин напрягся, как перед броском.

— Мою квартиру хотели обчистить.

— Воры? — В этом вопросе явственно прозвучали нотки недоверия.

Да, этого стреляного воробья на мякине не проведешь. Следы погрома, учиненного страшилой, я так и не успел ликвидировать до конца.

— Грабитель. Один.

— Я так понял, вы застали его на горячем…

— Правильно поняли.

— И что?

— А ничего. Здоровый, как бык. Едва меня не грохнул.

— Значит, ваша взяла верх… Тогда где он?

— Сбежал. У меня ведь нет вашей милицейской сноровки — вязать руки. И потом, я сомневаюсь, что мне это удалось бы. Чистый зверь…

— Вы можете описать его внешность?

— В деталях, — ответил я честно.

Действительно, рожа уродливого хмыря до сих пор стояла у меня перед глазами. Я рассказывал, а майор убористым почерком заносил сведения в свою записную книжку.

— Я так понял, — сказал он извиняющимся тоном, — вы не будете писать заявление по этому поводу…

Ежу понятно, что майору такая перспектива нужна была как козе баян. Кому понравится еще одно дохлое дело? Ведь процент раскрываемости никто не отменял.

— Не буду. У меня ничего не пропало. За исключением доверия к дорогим замкам, которые открываются на раз, хотя в инструкции написано нечто совсем противоположное.