– Это еще не все, дорогой барон. Наибольшее удивление у вас еще впереди.

– Вы меня и так поразили – дальше некуда.

Я ему коротко описал, что будет с ним и его семьей, если он останется в рядах заговорщиков. Его очень расстроили мои слова, но он постарался не подавать вида.

– Зачем вы мне это говорите?

– Хочу уберечь от смерти своего будущего компаньона.

– Откуда вы можете это знать? – в его голосе чувствовалось явное раздражение. Он сомневался в моих словах и в то же время был готов поверить в них, так как русский уже показал себя весьма непростым человеком.

– Сейчас отвечать не буду, но вот это письмо, которое вы вскроете через три месяца, подтвердит все только что сказанное мною сейчас.

– Я вас не понимаю!

– Вы же знаете выражение: всему свое время. Так что наберитесь терпения и приготовьтесь ждать.

Спустя три с половиной месяца мы с фон Боленом снова оказались в кабинете его двоюродного брата, в сейфе которого хранилось письмо.

– Доставайте и читайте.

Тот достал конверт, потом посмотрел на печать, которую он еще тогда, три с половиной месяца назад, оттиснул на сургуче, запечатав им конверт. Пожал плечами, надорвал конверт и развернул сложенный вдвое листок. Текста там было совсем немного, так как у меня в памяти об этом событии сохранились лишь отрывочные сведения, но барон просто прикипел глазами к листку. Несколько минут он читал и снова перечитывал шесть строчек, написанных от руки широким размашистым почерком. Он просто не мог поверить своим глазам.

– Как? – спросил он меня, подняв глаза, сиплым, севшим от волнения голосом.

– Теперь я могу вам ответить, так как доказательство того, что вы услышите, сейчас у вас в руках. У меня есть дар предвидения. Мои мать, бабка и прабабка ведьмами были, видно, от них мне передался дар, хотя по мужской линии до этого ничего подобного не было. Теперь хотите – верьте, хотите – нет.

– Я бы не поверил, вот только это письмо… – немец, не договорив, потряс листком в воздухе, – полностью подтверждает ваши слова! Вы непонятный, загадочный и непредсказуемый человек! Не знаю… Нет! Вы мне дважды спасли жизнь, поэтому я должен благодарить бога, что мы встретились в этой жизни! Уже это переполняет меня благодарностью…

– Не будем тратить на это время, а лучше давайте вернемся к нашим делам. Как я говорил раньше: я хочу предложить вам совместное предприятие. Хотя оно лежит далеко от ваших профессиональных интересов, но мне думается, что предложение будет вам не менее интересно.

В моей прошлой жизни я много чего почерпнул из истории картин. Особенно меня заинтересовали те, что стали дорогими и известными всему миру художественными произведениями. Провалившись во времени, у меня появилась возможность приобрести картины художников, чьи имена впоследствии станут известными на весь мир. За эти годы все, что мог, я вспомнил и записал. Картины. Аукционы. Цены. Прямо сейчас у меня в кармане лежал список картин и фамилий еще неизвестных художников, которые через десять-тридцать лет будут стоить сотни тысяч долларов, а затем и десятки миллионов, но это был список только одного из четырех направлений, которыми я собирался заняться в будущем. Неторопливо сунув руку во внутренний карман пиджака, я нашарил листок, потом достал его и расправил. Так как я заранее готовился к этому разговору, то изложил все довольно быстро и лаконично. Все это время барон внимательно слушал, не проронив ни слова, а потом минут пять молчал, мысленно укладывая в голове полученную информацию.

– Знаете, Отто, я не раз думал о том, чтобы перевести свое хобби на крепкую деловую основу, но так и не собрался. Так что по большому счету меня даже убеждать не нужно. Сам прекрасно понимаю, что это очень хорошее вложение денег! Так мы с вами компаньоны?!

– Вы еще в этом сомневаетесь, Арнольд?

– Теперь уже нет. М-м-м… Знаете… среди моих знакомых есть полковник СС Вильгельм Модлиц. У него диплом искусствоведа. Образованный, начитанный, по-своему умный человек, далекий от политики. В свое время с воодушевлением принял идеи Гитлера, но судя по всему, в последнее время в них разочаровался. Вилли по интеллекту гораздо выше любого армейского офицера. Вот только со временем он привык красиво жить и сорить деньгами. Почему я о нем сейчас вспомнил? Он одно время занимался произведениями искусства, привезенными из Европы, и даже кое-что помог мне приобрести… по сходной цене. Правда, последние полтора года наши пути не пересекались, но мне думается, что надо попробовать с ним поговорить. Как вы смотрите на это, Отто?

– Не называйте меня больше Отто, Арнольд. С новыми документами я получил новое имя – Александр Бурш.

– Поздравляю! За это дело надо выпить! Ваш фужер, Александр! А теперь… Прозит!

Пригубив фужер с коньяком, я поинтересовался:

– А он точно не фанатик?

– Одно время мы с Вилли довольно часто общались. Иногда он ставил меня в тупик резкими отзывами о некоторых руководителях рейха, но при этом никогда не трогал фюрера. М-м-м… В общем и целом у меня о нем сложилось впечатление как о трезвомыслящем человеке, хотя при этом, не сочтите за каламбур, он любитель выпить. Да и в карты не прочь поиграть.

– Это его проблемы, а как с ним можно связаться?

– Попробую найти его телефон, но для этого вам придется подождать.

Барон поставил фужер с остатками французского коньяка на сервировочный столик, после чего встал и подошел к письменному столу. Какое-то время перебирал бумаги, потом нашел записную книжку. Полистав ее, снял трубку, а спустя несколько минут я услышал:

– Добрый вечер, Вилли. Ты еще не все деньги спустил за карточным столом?

После короткого разговора, к которому я почти не прислушивался, Арнольд повернулся ко мне и сказал:

– Думаю, что Вилли все правильно понял. Мы договорились с ним встретиться.

– Если вы с ним договоритесь, то пусть начинает подыскивать для нас картины. В первую очередь нас интересует коллекция картин во дворце Иммерхоф. Особенно картины Густава Климта. Они сгорят в 1945 году.

– Несмотря на то что я вам верю, мне очень странно слышать подобные слова.

– Привыкайте, дорогой барон, привыкайте. Кстати, нам нужно будет определиться с местом хранения произведений искусства.

– Насчет этого не волнуйтесь. Вы, надеюсь, не забыли о моей вилле под Цюрихом. Именно там хранится моя коллекция картин.

– Отлично! В таком случае я на днях еду в Лондон. Думаю за тысячу фунтов купить там две картины пока еще неизвестного миру художника.

– Желаю удачи! И все же… – барон замялся.

– Говорите, Арнольд.

– Вы знаете, когда закончится война?!

– Знаю, но не скажу. Объясню это так: нельзя простому человеку знать тайное, начертанное небесами, – при этом я помрачнел лицом, придав ему таинственное выражение. Немец, услышав подобные слова, чуть ли не в струнку передо мною вытянулся. Что тут скажешь? Подтвержденный мною мистический дар предвидения и впитанная с молоком матери вера в Бога перебороли трезвость ума и практичность дельца.