же дни ему удалось, действуя в режиме «свободной охоты», сбить 50+ немецких самолётов (заодно ликвидировав практически все их экипажи, не успевавших покинуть летательные аппараты с парашютами из-за их быстрого и полного разрушения в воздухе) и несколько снизить этим давление от люфтваффе на отступающие в беспорядке на восток из Белостокского выступа советские части бывшего ЗОВО (ныне — Западного фронта), благодаря чему, до того, как клещи двух немецких танковых групп сомкнулись в районе Минска, смогли вырваться из формирующегося котла на полтора десятка тысяч советских войск больше, чем в «тот раз». В котле же, который сейчас немцы смогли рассечь на западную и восточную части, было не на ~15 тыс советских войск меньше, а на 10. Ещё около 5 тысяч советских бойцов и командиров «дополнительно» ныне были «в живых, но в котле» из-за того, что удары сил люфтваффе по ним несколько ослабли.

Ради помощи к прорыву к своим — остававшихся в котле разбитых и деморализованных дивизий и отдельных частей 3-й, 4-й и 10-й армий бывшего ЗОВО, Жуков, за пару дней полностью осознавший истинное положение на фронте, определивший самые опасные места на нём, и находившийся под впечатлением от личных возможностей Белова, сформировал в своей голове идею — решив бросить того в невозможную и самоубийственную для кого-либо иного миссию… на которую (хотя начальник Генштаба изначально сомневался в получении разрешения!) он получил «добро» из Кремля!

Но не только ради этой цели! Начальник советского генштаба задумал одним выстрелом зацепить две цели!

Прорвавшиеся тем временем уже восточнее Минска немецкие танковые дивизии танковых групп Гота и Гудериана ещё не получили большого пехотного подкрепления. После замыкания котла в районе Минска дивизии Гота были сориентированы фон Боком на цель — Борисов, а силы Гудериана на захват плацдармов за Березиной. Но темп их продвижения на восток и к переправам через Березину затормозился на один день по сравнению с прошлым Белова!

Именно там была вторая, ещё более важная цель предстоящей боевой операции тактического «ultima ratio», которым ныне располагало советское командование. Этим мега-доводом — малоуязвимым и очень мощным и подвижным боевым супер-юнитом выступал лично Белов. Который «подкреплял» намеченный ночной удар трёх полков Дальнебомбардировочной авиации.

Стратегический же «ultima ratio» — уже работал на геосинхронной орбите, снабжая генштаб РККА фантастически оперативной разведывательной информацией насчёт дислокации вражеских, да и своих сил на линии фронте и в его тылах по обе стороны линии боевого соприкосновения.

Ещё одним важным итогом стало то, что никаких оргвыводов чуть позже насчёт уже отстранённого командования Западного Фронта не было принято. Разбирались с Павловым и другими позже, без арестов и не столь жестоко. Новые командующий Западным Фронтом Ерёменко и начальник штаба Маландин (посланный из Москвы начальник оперативного управления генштаба) также (как и в прошлом Белова) уже взяли дело в свои руки «на месте», а оперативное и разведывательное управления Генштаба РККА, владевшие ныне лучшим пониманием местоположения своих и германских частей, благодаря космической разведке, напрямую передавало более верные (чем в «прошлой истории») распоряжения всем оставшимся частям Западного Фронта, с которыми была радиосвязь напрямую и через штаб фронта!

На 30-е июня 18-я танковая дивизия вермахта подошла к Березине в районе Ново-Борисов, а 3-я — в районе Бобруйска, к которому подошла днём ранее, но встала изначально в 16 км от города из-за закончившегося топлива. Оба передовых немецких соединения начали наводить переправы через эту реку.

Собственно говоря, обороны Бобруйска не было. Как и во многих местах БССР, местные партийно-советские власти трусливо бежали, не оказав даже минимального содействия РККА и даже не занявшись тем, чем было положено — эвакуацией. Немцам было оставлено всё — вплоть до ценностей Госбанка! Не была взорвана электростанция, на складах в старой крепости оставались боеприпасы и ГСМ, остался цел бензиновый склад на аэродроме.

Существовавшие в Бобруйске мосты на восточный берег были взорваны нашими войсками, которые проходили из разряда «с бору по сосенке», но под командованием генерала Поветкина готовились к обороне на левом берегу. Немцы же из состава 3-й танковой подтягивали в район Бобруйска оставшиеся силы дивизии, ибо сам город захватывала изначально только боевая группа 3-й танковой дивизии из состава мотопехотной роты и двух танковых взводов под командованием гауптмана Аудоша!

Немцы, потерявшие целый день, также «пощупали» советскую оборону, но уже только 30-го и смогли захватить и удержать небольшой плацдарм на левом берегу. Полноценный прорыв через реку был намечен на 1-е.

Но космическая разведка и целеуказание и «один день» не только спасли жизни многим нашим из числа отступающих из «котла», но и также позволили НЕ случиться одному отчаянному, но малоудачному решению, о котором писал в своих воспоминаниях Симонов.

Да. Те три полка на ДБ-3 и совсем медлительных гигантов ТБ-3, которые в «первый раз» сгорали без истребительного прикрытия днём 30-го, штурмуя под атаками около сотни немецких BF-109F из состава 51-й истребительной эскадры Вернера Мельдерса переправы через Березину, в этот раз действовали по иному, да и уже многие асы из 51-й эскадры уже неудачно и фатально для себя встретились к тому времени над белостокским выступом с неизвестным дисколётом, о причине исчезновения которого (как и причине более раннего появления) вовсю гадали в разных высоких немецких штабах и передавали сплетни как в вермахте, так и в люфтваффе.

Самолёты же трёх советских дальнебомбардировочных авиаполков, ведомые обученными и опытными экипажами, способными к «полётам по приборам», нанесли весьма удачный массированный ночной (с 30-го на 1-е) удар по месторасположению 18-й танковой, готовившейся на следующий день к форсированию водной преграды!

На следующий день (точнее ночью с 1-го на 2-е) их целью должна была стать и 3-я танковая вермахта, хаос и замешательство в тылах которой предполагалось заранее внести действиями Белова, которого подстраховывали и поддерживали почти три десятка обученных и экипированных бойцов из состава 214-й советской воздушно-десантной бригады, основная часть которой (свыше тысячи человек) с 28-го уже действовала в тылах наступающих немцев в районе Старых Дорог, между Слуцком и Бобруйском, проникнув туда в условиях отсутствия сплошной линии фронта на автомашинах и присоединив к себе около трёх тысяч бойцов из 121-й стрелковой дивизии.

Идея, с выброской прямо в район тылов 3-й танковой, конечно, была отчаянная и, несмотря на несколько относительно удачных «в ином ходе времени» подобных ударов советских малых диверсионных сил, в этот раз с ним прыгал в ночной бездне тот, кого вела, поддерживала и наделяла невероятным могуществом Сила…

…А с орбиты вседиапазонный прицельно-навигационный комплекс «Бродяги Философа» исправно снабжал офицеров оперативного