подаренное ею, как дань памяти легендарного коннетабля, ревизионисты объявляют «перстнем дю Геклена»?

Приведенное выше утверждение, по сути относящееся к череде аргументов в пользу королевского происхождения Жанны, мы рассматриваем отдельно потому, что за ним лежит более глубокая подоплека. Дело в том, что легендарный Бертран дю Геклен — предок Жиля де Рэ, который на протяжении нескольких веков был символом порока и едва ли не воплощением дьявола. Превращая меч, который молва связывала с военными успехами Жанны в меч, полученный из рук Жиля де Ре, ревизионисты намекают на таинственную связь, якобы существовавшую между Жанной и Жилем.

Рассмотрим этот вопрос глубже.

«Разоблачение» — 6

Жанна и Жиль.

Жиль де Лаваль, барон де Рэ, сеньор де Блезон родился в 1404 году, происходил из таких знаменитых французских фамилий, как Монморанси и Краон, и, благодаря своему владению де Рэ, считался первым бароном герцогства Бретань. Жиль де Рэ был человеком очень образованным и одаренным, владел замечательной библиотекой, и многие из книг возил с собой повсюду. Жиль был также талантливым военачальником, и слыл «добрым и храбрым капитаном». В 1429 году он единственный из участников снятия осады с Орлеана, кроме самой Жанны, удостоился права поместить изображение королевских лилий на свой герб. Через три года после гибели Жанны, Жиль де Рэ финансирует постановку «Мистерии об осаде Орлеана», где сам играет собственную роль. Однако, в 1440 году против Жиля инициируется светский и инквизиционный процесс, на котором его обвиняют во всех мыслимых и немыслимых преступлениях — связи с дьяволом, колдовстве, сексуальных извращениях и многочисленных убийствах детей. 26 октября 1440 года маршал Франции, барон Жиль де Рэ будет повешен, после чего его тело будет предано сожжению.

В течение многих веков после смерти Жиля де Рэ его имя связывалось с самим воплощением зла и жестокости, и до сих пор существует мнение о том, что именно Жиль стал прототипом героя сказки Ш.Перро «Синяя Борода». Это мнение так прочно вошло в общественное сознание, что даже самые крупные и глубокие исследователи жизни Жанны д`Арк очень осторожно и вскользь упоминают имя Жиля рядом с именем Жанны. И стоит ли удивляться тому, что ревизионисты взялись за разработку этой темы прямо-таки с лихорадочной энергией?

«Самую пакостную версию преподнес русско-американский автор Г. Климов, автор «Князя мира сего» и «Имя мне легион» — этаких романизированных версий «Молота ведьм»… Вот что Климов пишет по интересующему нас вопросу — «конечно, они были друзьями! Два сапога — пара, и не потому, что в Жиле было что-то хорошее, а потому что Жанна была по натуре столь же жестока, безжалостна и бесчеловечна. Просто она сумела сублимировать свои жестокость и кровожадность, поставив их на пользу государству, а он, дурак, не сумел» [13].

Но фантазия последователей Р.Амбелена толкает их дальше. Дружба — это скучно, считают они. А вот безнадежная любовь…

«Безнадежность эта порождалась вовсе не разницей в положении… Причина была свойства физиологического. Орлеанская Дева являлась гермафродитом»[12].

«В его (Жиля) глазах Жанна была пажом, одним из тех мальчиков, чью подростковую двуполость он обожал»[12].

«Один из ближайших сподвижников Девы Жиль де Рэ, которого впоследствии повесят, а потом и сожгут по обвинению в колдовстве, половых извращениях и убийствах детей, стал ее телохранителем и наставником. Один из прообразов «Синей Бороды», он с отрочества предавался содомскому пороку, сначала играя пассивную, а затем активную роль, используя для этой цели мальчиков и девочек. Жиль влюбился в нее с первого взгляда. Его очаровало это двуполое существо, напоминавшее, как мы бы сейчас сказали, унисекс. Жанна не пыталась исправить преступные наклонности своего соратника-садиста, который насиловал беззащитных детей, и смягчить его дикий нрав. За ним закрепилась репутация вешателя, обрекавшего на мучительную гибель всякого, кто не мог заплатить за себя выкуп»[1].

Оставим эти грязные инсинуации на совести их авторов. Отметим лишь несколько фактов:

1. Дважды — в Пуатье и в Руане — Жанна проходила комиссию, долженствующую установить ее девственность. В обоих случаях никаких «отклонений от нормы» обнаружено не было. Но, вероятно, некоторым трудно понять, как девушка, находясь среди мужчин, может сохранить невинность, не будучи гермафродитом.

2. По воспоминаниям современников Жанна внушала такое уважение и благоговение мужчинам, что они и не помышляли в ее присутствии ничего дурного.

«Как говорили, Гобер Тибо был сильным и статным и, бесспорно, из числа тех людей, которые с достаточной степенью проницательности могут судить о чистоте и невинности; наверное, именно он наиболее тонко почувствовал отношение солдатни к Жанне в то время, когда любая девица, следовавшая за армией, считалась солдатской девкой: «В армии она была всегда среди солдат; я слышал от многих близких Жанне людей, что она никогда не вызывала у них вожделения, то есть иногда они чувствовали желание плоти, но никогда не смели поддаться ему, и они считали, что нельзя хотеть ее; часто они разговаривали между собой о плотском грехе и произносили слова, способные возбуждать сладострастие, но, когда они видели ее, и она приближалась к ним, они замолкали, и внезапно прекращалось их плотское возбуждение. Я расспрашивал об этом некоторых из тех, кто иногда проводил ночь рядом с Жанной, и они мне отвечали, как я уже говорил, добавляя, что при виде Жанны они никогда не испытывали плотского желания» [9].

Похожее воспоминание оставил Бертран де Пуланжи:

«За пределами (вокулерского) края хозяйничали английские и бургундские солдаты, и, опасаясь встречи с ними, мы провели в дороге всю первую ночь. Жанна-Дева хотела послушать мессу, но кругом шла война, а нам нужно было проехать незамеченными. Каждую ночь она ложилась рядом со мной и Жаном из Меца, не снимая плаща и сапог. Я был молод тогда, но, несмотря на это, не испытывал ни желания, ни телесною влечения и не посмел бы тронуть Жанну по причине той добродетели, каковую в ней видел».

Точно так же отзывается о Жанне Жан де Мец:

«На пути, Бертран и я спали каждую ночь рядом с нею — Жанна лежала с моей стороны, полностью одетая. Она внушала мне такое уважение, что ни за что на свете не смог бы я досаждать ей; также, никогда не имел я к ней — я говорю это под присягой — никакого чувственного желания».

Жанна, без всякого сомнения обладала тем, что сейчас принято именовать «харизмой», она покоряла сердца и простых людей и знати мощным обаянием добродетели. Вот что пишет об этом В.Тропейко:

«Все соратники упоминают, что в отличие от мрачных религиозных фанатиков, на людях у нее