Ахилло повертел в руках ручку и аккуратно уложил ее на место, после чего разорвал ни в чем не повинный лист бумаги на мелкие клочья.

Он так ничего и не решил.

В понедельник утром к подъезду подъехало черное авто с обычными городскими номерами. Молчаливый шофер в штатском не стал интересоваться местом назначения и погнал машину на юг, то и дело меняя маршрут, предосторожность, казавшаяся Михаилу все же излишней. Они ехали в Теплый Стан, на новое место службы опального капитана.

Документы проверяли несколько раз: у первых ворот, где красовалась надпись «Мебельная фабрика», у вторых ворот, где никаких надписей не было, у входа в огромный, весь в строительных лесах, корпус и, наконец, у дежурного сержанта с медалью «За Отвагу» на новенькой гимнастерке с лазоревыми петлицами. Каждый раз какой-то бумажки обязательно недоставало, приходилось звонить по телефону, долго ждать, выдерживая подозрительные взгляды охраны. Но в конце концов все утряслось. Сержант-дежурный нашел фамилию Михаила в каком-то списке, кивнул и вручил пропуск в ярко-красной обложке, после чего пригласил капитана пройти в кабинет начальника охраны объекта.

Все это походило на обычную волокиту. Правда, Ахилло отметил, что система безопасности, при всей громоздкости, оказалась хорошо продуманной. Объект в Теплом Стане стерегли на совесть: внешнюю охрану несли «лазоревые» из дивизии, постоянно дислоцированной неподалеку от Столицы, внутреннюю Ахилло понял это из короткой реплики одного из «лазоревых» – спецотряд «Подольск». Об этом отряде слышать приходилось, причем достаточно часто. Ребята из «Подольска» осуществляли самые сложные операции, как правило, с полным успехом. Правда, о них говорили не только хорошее, но говорили шепотом, только своим и по большому секрету…

В маленьком кабинете под портретом товарища Сталина, очень похожим на портрет над столом Ежова, сидел широкоплечий человек в форме с саперными петлицами, украшенными темно-красным ромбом. Ахилло замер на пороге: этой встречи он хотел менее всего. С майором госбезопасности Волковым он виделся всего два раза, причем второй раз – совсем недавно, в присутствии Сергея Пустельги, а первый – три года назад. Но об этом первом разе капитану не хотелось даже вспоминать.

– Да? – Волков поднял голову, заметив вошедшего. По темно-красному, почти пунцовому лицу пробежала улыбка. – А, это вы?

– Товарищ майор госбезопасности… – начал Ахилло, но Волков махнул рукой, выказывая пренебрежение к уставным условностям.

– Здравствуйте, Михаил! Вы не у Ежова, так что вытягиваться ни к чему. Садитесь!

Пожатие холодной, словно ледяной руки было необычно сильным – кисть сразу же заныла. Странно, уже второй раз краснолицый называл его по имени, хотя никто их не знакомил. Вероятно, документы Михаила изучали здесь очень внимательно.

– Курите! Ежов вам разрешает курить в своем кабинете?

– Иногда. – Ахилло вспомнил беседу с наркомом. Все проходило по схожему сценарию, разве что не хватало чая. Комбриг держался просто, что называется «без чинов», но капитан помнил их первую встречу. Нет, он многое дал бы, чтоб никогда не видеть этого человека…

– Ну, так… Бумаги ваши видел, можете приступать. Задача проста: вы опекун Гонжабова. На объекте он должен быть под вашим контролем, то же – в случае вывоза за пределы Теплого Стана. У вас будет кабинет, телефон и все прочее. Буфет бесплатный.

Волков улыбался, и Михаил подумал, что на случайного человека Волков вполне может произвести самое приятное впечатление. Настоящий боевой командир, которому скучно в пыльном кабинете. Не бюрократ, не чинуша, не выскочка из «выдвиженцев»…

– Теперь о Гонжабове. Я читал рапорт Ерофеева, так что о ваших чувствах к нему догадываюсь. Личность действительно мерзкая. Знаю его давно, с Гражданской. У нас этого расстригу, признаться, не любили. Имейте в виду, он не просто жесток, он крайне умен. И что у него на уме – понять трудно.

Характеристика была точной. Похоже, краснолицый действительно успел изучить бывшего монаха.

– Не открою вам секрета, Михаил, если скажу, что Гонжабов может бежать отсюда в любой момент. Но бежать он не станет. О причинах, думаю, вы догадываетесь…

– В тюрьме безопаснее? – не удержался Ахилло. – Не во всякой. Но под нашим контролем он может быть спокоен. В общем, функции ваши, скорее, символические. В иное время мог порекомендовать просто пристрелить этого изменника при первом же удобном случае, но сейчас не стану. Он очень нужен Тернему, так что потерпите. Какие есть вопросы?

Вопросов не было. Волков, похоже, вполне искренен в своих чувствах к бхоту. Ахилло лишь отметил слово «изменник». Интересно, кому хотел изменить бывший коминтерновец? Сталину? Лично Волкову?

– Теперь об объекте… Он имеет номер 24-41 и условное название «Теплый Стан». В последнее время его стали называть «Шарага Тернема», но это мы пресекаем: фамилию упоминать нельзя. Объект делится на три сектора фактически, отдельные научные институты. У нас их именуют по привычке «зонами» по буквам от «А» до «В». Строительство еще не закончено, но работы начались…

…Стало интересно. Допустят ли его на объекты или запрут в кабинете, приставив охрану? Дадут ли увидеть легендарного Тернема?

Волков, похоже, догадался:

– Секретность у нас – высшая. Почти все сотрудники, включая Тернема, – на «тюрположении»: живут тут же, всякие контакты крайне ограничены. Работы «Теплого Стана» имеют огромное государственное значение. Впрочем, в ином случае нас бы здесь не держали. С правилами ознакомились?

– Нет. – Экскурсия, похоже, откладывалась, причем на неопределенное время.

– Там страниц двадцать, потом распишетесь, но главное – никуда не суйтесь. Были попытки подкупа сотрудников охраны, два побега… скучать не приходится… Гонжабов будет занят в зонах «Б» и «В», следовательно, и вы будете иметь туда доступ…

Волков помолчал, затушил папиросу в пепельнице и усмехнулся:

– Поскольку вы все равно будете интересоваться работами, могу сообщить следующее: зона «А» – это мощный ретранслятор, его строительство еще только началось; зона «Б» – так называемый «Проект „Тропа"“. А зона „В“ главный объект Тернема, связанный с практическим использованием некоторых новейших достижений физики. Так можете и сообщить Николаю, пусть подумает. Еще одна стройка – это ускоритель, но она входит в зону „В“. Все понятно?

Итак, усмешка краснолицего предназначалась не столько Михаилу, сколько лично наркому Ежову. «Лазоревые» не спешили делиться секретами. Ахилло представил себе реакцию руководства Большого Дома, напиши он в рапорте о «некоторых достижениях современной физики», из которых лишь ускоритель более или менее конкретен. Итак, физика, ускоритель, ретранслятор… В этот ряд вполне вписывался Голубой Свет…

Комбриг помолчал, затем заговорил совсем другим тоном, уже без всякой иронии:

– Михаил, чувствую, вы меня, мягко говоря, недолюбливаете. Не знаю, чем заслужил такое. Поделитесь?