Так что прекратите! Ещё одно резкое слово от кого бы то ни было… и я прикажу Сенешалю вызвать охрану, чтобы проверить у всех разрешения!

Торговцы быстро закивали головами и вернулись к своим лавкам. Слово “разрешение” выбило из них всю крамолу. Ричард улыбнулся.

— Вот и всё, возвращаемся к работе. Здесь всё ещё полно туристов, у которых в карманах остались ваши деньги.

Обычный шум религиозного маркетинга возобновился, а туристы не обращали внимания на Принца Ричарда, предпочитая увлечённо торговаться. Если не будет никакого насилия, они хотели вернуться к более важному делу — платить бешеные деньги за вещи, которые им на самом деле не нужны. Ричард вышел из вестибюля Собора, и Джеки зашагала рядом с ним.

— Ты действительно собирался вызвать охрану, чтобы проверить все их разрешения?

Ричард улыбнулся ей. — Чтобы продавать товары в вестибюле Собора, разрешение не нужно. Но они этого не знали… Забавно.

Джеки восхищённо покачала головой. — Боже, какой ты коварный.

— Что ж, спасибо, — сказал Ричард. — Всё это часть бытия Принца.

* * *

Ричард и Джеки исчезли в Замке. Первый Министр Перегрин де Вудвиль и лидер лояльной оппозиции Генри Уоллес всё это время незаметно наблюдали за ними из тёмного угла вестибюля Собора. Эти двое стояли плечом к плечу, наблюдая за всем противостоянием — холодными, задумчивыми глазами.

— Я говорил тебе, что если мы подкупим одного из купцов, чтобы начать склоку, то Принцу придётся вмешаться, — сказал Генри Уоллес.

— Так ты и сделал, — сказал Перегрин. — Мне было интересно посмотреть, как далеко он зайдёт, если его спровоцировать. К моему разочарованию, он сохранил самообладание и даже не выхватил меч. Хорошее сочетание дипломатии и грубой силы. Король в процессе становления.

Генри Уоллес недовольно кивнул. Они с Перегрином по очереди возглавляли Парламент, поскольку их партии менялись местами примерно каждые пять лет. В Лесных Землях было всего две партии, и между ними не было больших расхождений. Демократия была относительно новым явлением, привнесённым из Южных Королевств, и поэтому всё ещё разрабатывались правила и варианты решений. Официально партия Перегрина выступала за реформы и прогресс, а партия Генриха — за консолидацию и сохранение старых ценностей. Но на самом деле всё дело было во власти.

Генри Уоллес был мрачной, сардонической фигурой, в вычурной одежде. Он изо всех сил старался быть модным, но так и не смог этого добиться. Его задумчивый и властный вид заставлял людей думать, что он намного умнее, чем был на самом деле. И никто не мог сравниться с ним, когда приходило время произносить пламенные речи. (Тем не менее, он не мог импровизировать, чтобы спасти свою жизнь, поэтому партия позаботилась о том, чтобы он всегда был окружён крепкими, умными молодыми людьми на публике, которые делали это за него.)

— Как я вижу с Ричардом будут проблемы, — сказал Перегрин.

— Мы не можем допустить, чтобы он загубил этот брак, — сказал Генри. — Мирное соглашение слишком важно. Потребовалось много тяжёлой работы, чтобы прийти к тому, что обе стороны будут ненавидеть, но с чем можно было бы жить. Иногда мне снятся кошмары, в которых я всё ещё нахожусь за этим проклятым столом переговоров, бесконечно спорю и ни к чему не прихожу.

— Не надо, — сказал Перегрин, деликатно вздрогнув. — Бойня на границе наконец-то закончилась. Только это и важно. Пришло время прекратить убийства. Чего бы это ни стоило.

— Конечно, — сказал Генри. — У тебя были потери в пограничных войнах. Друзья или семья?

— И те, и те, — сказал Перегрин. — А ты?

— Каждый потерял кого-то, — сказал Генри.

Двое мужчин молча стояли рядом, вспоминая своё пребывание на границе. Они оба начинали как солдаты, в одном отряде, очень давно. Они были полны горячей крови и патриотического духа, жаждали сражений. Реальность войны выбила из них всю эту чепуху. Они оба сражались достойно и храбро, отличившись в нескольких самых престижных битвах против Редхарта. Они даже сражались в той самой битве, в которой появился печально известный Воин в Маске. Хотя они сами не видели, как это произошло, и узнали об этом только много лет спустя. Это лишь доказывало, как легко возникают легенды, о которых сами участники ничего не знали. Эти двое мужчин никогда по-настоящему не нравились друг другу, но они всегда хорошо работали вместе. Будь то уничтожение врага на залитом кровью поле или последующая борьба за власть, благодаря имени, которое они себе сделали. Они быстро стали лидерами своих партий, по крайней мере, в некоторой степени, потому что никогда не позволяли догмам стоять на пути к достижению цели. При этом они были очень осторожны, чтобы никто никогда не узнал об этом. Они были готовы сделать практически всё, чтобы продвинуть мирный процесс. Они знали, что война немыслима. Потому что Лесные Земли проиграли бы.

— Итак, — наконец сказал Перегрин. — Какое давление мы можем оказать на Принца Ричарда, чтобы сделать его более… сговорчивым? Мне приходится тратить слишком много времени, пытаясь подчинить его своей воле, в то время как я должен сосредоточиться на более важных делах.

— Может быть, мы заставим его думать, что на самом деле мы не хотим этого брака? — предложил Генрих.

— То есть он согласится на него только для того, чтобы насолить нам?

— Нет, — сказал Перегрин. — Мы не можем спровоцировать его на это. Он знает, как много для нас значит это соглашение. Нам придётся сделать акцент на долге и чести и избегать войны любой ценой.

— Нам не нужно слишком подчёркивать это, — сказал Генри. — Потому что это правда.

Первый Министр громко фыркнул. — Проблема Ричарда в том, что он ещё достаточно молод, чтобы думать, что в последний момент всегда найдётся что-то, что решит проблему и спасёт положение. Приятная мысль, которая помогает избежать необходимости что-то делать. Он всегда знал, что когда-нибудь ему придётся жениться на Принцессе — иностранке. Есть ли у него сейчас девушка, кто-то близкий, кто мог бы всё усложнить? Я немного не в курсе его личной жизни, поскольку не читаю скандальных газет. Жена их обожает… Кто была та симпатичная молодая девушка, которая только что была с ним?

— Просто одна из людей Сенешаля, — ответил Генрих. — Никого важного. В жизни Ричарда никогда не было никого важного, насколько я знаю. Что странно для человека его возраста. Бог свидетель, все мы в своё время подталкивали к нему подходящих девушек, тщательно готовили и инструктировали, надеясь повлиять на него в определённых вопросах. Но он всегда уклонялся.

Первый Министр задумчиво посмотрел на своего коллегу. — Он не…

— Нет, нет. Мы пробовали это, —