– Минутку, – говорит мисс Каллендар, – я попрошу студентов выйти.

На другом конце провода легкое журчание; затем мисс Каллендар снова берет трубку.

– Надеюсь, это не часть вашей кампании соблазнения, – говорит мисс Каллендар, – мы были в самой середине «Королевы фей».

– Я думаю, вы убедитесь, что это серьезно, – говорит Говард. – У вас есть курируемый Джордж Кармоди.

– Крупный светловолосый мальчик в блейзере? – говорит мисс Каллендар.

– Легко узнаваемый мальчик, – говорит Говард, – единственный студент в университете с прессом для брюк.

– Я его знаю, – говорит мисс Каллендар со смешком.

– Вы послали его ко мне, – говорит Говард.

– Да, – говорит мисс Каллендар, – вчера я увидела его в первый раз, я просмотрела его оценки и обнаружила, что он проваливается по вашей дисциплине. Боюсь, он не сознавал своего положения. Я велела ему пойти поговорить с вами. Я сказала, что вы окажете ему всемерную помощь.

– Ну, он приходил, – говорит Говард, – и попытался меня шантажировать.

– Боже мой, – говорит мисс Каллендар, – он хочет, чтобы вы оставили деньги в телефонной будке?

– Надеюсь, вы отнесетесь к этому серьезно, – говорит Говард. – Это серьезно.

– Разумеется, – говорит мисс Каллендар. – Что он сделал?

– Он утверждает, что не успевает, потому что я ставил оценки, руководствуясь политической предвзятостью.

– Да не может быть! – говорит мисс Каллендар. – Боюсь, это очень грубо с его стороны. Я уговорю его извиниться.

– Не имеет смысла, – говорит Говард, – дело зашло гораздо дальше. Я, конечно, отказался пересмотреть его оценки. Поэтому он намерен обратиться с жалобой к моему декану.

– Боюсь, мы живем в веке унылой юридичности, – говорит мисс Каллендар. – Не лучше ли нам посидеть втроем и обсудить это?

– О нет, – говорит Говард, – я хочу, чтобы он пожаловался. Я хочу, чтобы он подставил себя под удар. Я хочу, чтобы духа его в университете не было.

– О, доктор Кэрк, – говорит мисс Каллендар, – не слишком ли это жестоко? Не делаем ли мы все из мухи слона?

– Вы сказали, что не очень хорошо его знаете? – спрашивает Говард.

– Да, – говорит мисс Каллендар. – Я новенькая здесь.

– А я, по-моему, знаю, – говорит Говард. – Он малолетний фашист. Он и дебилен и нечестен. Я оцениваю его работу так, как она заслуживает, – как никуда не годную; и тогда он пытается разрешить свои проблемы, обвиняя меня в беспринципности. Я думаю, нам необходимо изобличить, где тут истинная беспринципность. Классический синдром; надменная привилегированность пытается сохранить себя, чуть только оказывается под угрозой.

– Дело обстоит так? – спрашивает мисс Каллендар. – Разве он не просто жалок и в отчаянии?

– Надеюсь, вы не ищете ему извинений, – говорит Говард. – в конце-то концов он вот сейчас отправился к моему декану поставить под вопрос мою профессиональную принципиальность.

– Да, – говорит мисс Каллендар, – но кто ему поверит?

– О, многие, и с удовольствием бы, – говорит Говард, – если бы посмели. Он хочет уничтожить меня, на самом же деле он уже уничтожил себя. Он отстранен от занятий социологией и, значит, степени не получит. И я думаю, наши правила позволяют нам избавиться от него.

– Вы заставляете меня пожалеть его, – говорит мисс Каллендар.

– Я думал, может быть, вы пожалеете меня, – говорит Говард. – Ведь ваш студент подвергает риску мою карьеру. У меня есть все права жертвы.

– Мне жаль вас обоих, – говорит мисс Каллендар. – Пока вы говорили, я проглядывала его досье. Его отец умер. У него был период депрессии и консультация с психиатром. Он хорошо успевал. Его преподаватели английского и истории дают ему вполне положительные характеристики.

– Он сказал, что получает «А» и «В» за английский, – говорит Говард. – Мне трудно этому поверить.

– Ну, «В» и «А», – говорит мисс Каллендар. – Указывается, что у него острый критический ум. Тут вырисовываются и личность и среда. Не следует ли нам разобраться в этом?

– Не думаю, что у меня есть желание разбираться с этим, – говорит Говард.

– Но вы же серьезно относитесь к своей ответственности за ваших студентов? – спрашивает мисс Каллендар.

– Что вы предлагаете? – спрашивает Говард.

– Не могли бы мы поговорить об этом? – спрашивает мисс Каллендар.

– Не знаю, – говорит Говард. – Когда?

– Я могла бы зайти к вам в кабинет во второй половине дня или в любое такое же время на этой неделе, – говорит мисс Каллендар.

– У меня сегодня факультетское совещание, – говорит Говард, – и все расписано по минутам.

– Но может быть, в какое-нибудь другое время? – спрашивает мисс Каллендар.

– Я ведь уже приглашал вас поужинать со мной, – говорит Говард, – и тогда мы могли бы обсудить все это.

– О, – говорит мисс Каллендар. – Надеюсь, это не какой-то план?

– О, мисс Каллендар, – говорит Говард, – не могли бы мы договориться на вечер четверга?

– Хорошо, – говорит мисс Каллендар.

– Постарайтесь хорошенько проголодаться, – говорит Говард. – И еще, не могу ли я проверить одну литературную ссылку?

– Мои студенты буйствуют снаружи, – говорит мисс Каллендар.

– Это и секунды не займет, – говорит Говард. – Я гляжу на страницу девяносто восьмую сборника стихов Уильяма Блейка в «пингвиновской» серии поэтов «Пословицы Небес и Ада». Вот цитата из «Пословиц Ада»: «Лучше убить младенца в его колыбели, чем лелеять желанья без действий».

– Да, – говорит мисс Каллендар, – так о чем вы хотите спросить?

– Каким образом вы процитировали это прямо наоборот, когда мы разговаривали утром?

– А! – говорит мисс Каллендар. – При помощи литературной критики, такого вот инструмента.

– Это ваш острый критический ум, – говорит Говард.

– Вот-вот, – говорит мисс Каллендар. – Видите ли, я перефразировала ее в согласии с подтекстом, в противоположность поверхностному смыслу. Видите ли, если прочесть внимательно, можно уловить игру словами с «младенец» и «лелеять». Младенец и желания – тут это одно и то же. Так что строка вовсе не означает, что в случае необходимости вы можете убивать младенцев. И смысл: лучше убить желания, чем лелеять те, которые вам не дано удовлетворить.

– Понимаю, – говорит Говард, – так вот, значит, чем вы занимаетесь на своем факультете. Я часто строил догадки на этот счет.

– Я только имею в виду, что это вовсе не хартия для соблазнителя, как вам казалось, – говорит мисс Каллендар, – ну а что до интереса к подтекстам, не думаю, что он ограничивается только нашим факультетом.