больше. И когда вышел от И(льи)ча, рассказал мне и Бухарину, что В. И. просил его доставить ему яд, т(ак) как, мол, время исполнить данное раньше обещание пришло. Сталин обещал. Они поцеловались с В. И. и Ст(алин) вышел. Но потом, обсудив совместно, мы решили, что надо ободрить В. И., и Ст(алин) вернулся снова к В. И. Он сказал ему, что, переговорив с врачами, он убедился, что еще не все потеряно, и время исполнить его просьбу не пришло. […] Они расстались и не виделись до тех пор, пока В. И. Ленин не стал поправляться[142].

Даже в этом рассказе, исходящем от сестры Ленина, мы слышим только сталинский пересказ: Сталин вышел от Ленина и рассказал Ульяновой и Бухарину, что тот просит яд. Своими ушами никто, кроме Сталина, этой просьбы не слышал. Источником информации о яде всегда является либо Сталин, либо подотчетная ему секретарь Ленина Фотиева, причем время, когда запрашивается яд, удивительным образом совпадает с очередным конфликтом между Лениным и Сталиным, с одной стороны, и ухудшением здоровья Ленина — с другой. Остается только определить, было ли вызвано ухудшение состояния здоровья Ленина очередной порцией яда, впрыскиваемого Ленину Сталиным, или же, действительно, каждый раз, когда ухудшалось здоровье Ленина, он непременно просил Сталина о яде, как больной просит о лекарстве врача. Фотиева вспоминает:

После нового удара он в декабре под строгим секретом опять послал меня к Сталину за ядом. Я позвонила по телефону, пришла к нему домой. Выслушав, Сталин сказал:

— Профессор Ферстер написал мне так: «У меня нет оснований полагать, что работоспособность не вернется к Владимиру Ильичу».

И заявил, что дать яд после такого заключения не может. Я вернулась к Владимиру Ильичу ни с чем. Рассказала о разговоре со Сталиным[143].

Чтобы понять, мог ли Ленин просить Сталина о яде, проследим хронологию конфликта Ленина со Сталиным и Дзержинским в период болезни Ленина.

11 сентября 1922 года, впервые после майского удара, консилиум врачей, собравшихся в Горках, разрешает Ленину с начала октября приступить к работе. На следующий день — 12 сентября — Сталин посещает Ленина и беседует с ним более двух часов. Понятно, что обсуждают они в том числе и так называемый «национальный вопрос» — проект документа об «усовершенствовании» федеративных отношений между РСФСР и другими советскими республиками, которые войдут в состав СССР в конце года.

22 сентября Ленин просит Сталина ознакомить его с проектом резолюции и другими документами по «национальному вопросу», так как уже на 23 сентября назначено заседание комиссии, которая утвердит окончательный текст резолюции. Разработанный Сталиным проект резолюции «комиссии под председательством Куйбышева» предполагал вступление Украины, Белоруссии, Грузии, Армении и Азербайджана в Российскую Федерацию на правах автономных республик. Однако в республиках за этот план высказались только центральные комитеты Армении и Азербайджана. ЦК КП Грузии выступил против проекта Сталина, считая «объединение в форме автономизации независимых республик» преждевременным и настаивая на сохранении «всех атрибутов независимости».

За несколько дней до этого, на заседаниях 23–24 сентября, состоявшихся под председательством не входившего в комиссию Молотова, комиссия при одном воздержавшемся — представителе Грузии П. Г.(Буду) Мдивани — приняла сталинский проект за основу. «Если мы теперь же не постараемся приспособить форму взаимоотношений между центрами и окраинами к фактическим взаимоотношениям, в силу которых окраины во всем безусловно должны подчиняться центру, то есть если мы теперь же не заменим формальную (фактическую) независимость формальной же (и вместе с тем реальной) автономией, то через год будет несравненно труднее отстоять единство республик», — писал Сталин в письме Ленину 22 сентября перед заседанием комиссии, обосновывая свой план, при котором все республики, кроме РСФСР, будут иметь статус автономных.

26 сентября Сталин приезжает к Ленину в Горки для очередного разговора и соглашается с частью поправок. В новой редакции резолюция предлагала:

Признать необходимым заключение договора между Украиной, Белоруссией, Федерацией Закавказских Республик и РСФСР об объединении их в «Союз Социалистических Советских Республик» с оставлением за каждой из них права свободного выхода из состава Союза.

Вместо прямого вступления в СССР Азербайджана, Армении и Грузии предусматривалось их вхождение через Закавказскую Федерацию.

Но главный обман Сталина заключался в том, что он обещал Ленину не обсуждать этот «архиважный» вопрос до возвращения Ленина в город 2 октября и… поставил вопрос на обсуждение Политбюро уже 27–28 сентября.

Ленин тем временем еще 26 сентября, после разговора со Сталиным, написал письмо Каменеву (копии — всем членам Политбюро) с критикой резолюции о вхождении национальных республик в РСФСР[144]. Обратим внимание на то, что письмо Ленина Каменеву было разослано всем членам Политбюро, что все они знали о договоренности Ленина со Сталиным не обсуждать вопрос до 2 октября и при этом не только собрались на заседание Политбюро, но и утвердили новый сталинский проект. В Политбюро обозначилась новая расстановка сил: большинство шло за Сталиным.

О реакции самого Сталина на письмо Ленина от 26 сентября мы знаем из ответного письма Сталина с критикой Ленина, написанного для членов Политбюро 27 сентября. В этом письме Сталин обвинял Ленина в «национальном либерализме» и сетовал на его «торопливость». В тот же день Сталин обменялся записками с Каменевым на заседании Политбюро.

Каменев: «Ильич собрался на войну в защиту независимости. Предлагает мне повидаться с грузинами. Отказывается даже от вчерашних поправок».

Сталин: «Нужна, по-моему, твердость против Ильича. Если пара грузинских меньшевиков воздействует на грузинских коммунистов, а последние на Ильича, то, спрашивается, при чем тут “независимость”?».

Записки от 28 сентября:

Каменев: «Думаю, раз Вл(адимир) Ил(ьич) настаивает, хуже будет сопротивляться».

Сталин: «Не знаю. Пусть делает по своему усмотрению».

Таким образом, открыто выступать против Ленина по национальному вопросу Сталин и Каменев не решились, потому что Ленин уже написал Каменеву записочку по национальному вопросу, из которой следовало, что Ленин не планирует в этом вопросе уступать и отступать: «т. Каменев! Великорусскому шовинизму объявляю бой не на жизнь, а на смерть»[145].

2 октября 1922 года Ленин вернулся в свой кремлевский кабинет и проработал в Кремле 74 дня. Обсуждение вопроса об образовании СССР происходило 6 октября на пленуме ЦК. По случайному стечению обстоятельств (а может быть по заранее подстроенному плану) Ленин из-за зубной боли на этом заседании не присутствовал. Обсуждение длилось три часа. Как писал из Москвы в Тифлис лидер грузинских «уклонистов»[146] Мдивани:

По вопросу о взаимоотношениях принят добровольный союз на началах равноправия […] Проект принадлежит, конечно, Ленину, но он внесен от имени Сталина, Орджоникидзе и др.,