Один из них поставили во дворе, другой тоже втащили на крышу казармы. Но когда выстрелы нападавших послышались с противоположной стороны, один миномет повернули на 180 градусов и начали обрабатывать близлежащие пространства лесополосы, подступающей к гаражу. А между тем, у гранатомета пристроился Хаджиев и с упоением начал посылать гранату за гранатой туда, откуда выползали разноцветные трассеры. Он стрелял не по квадратам, а по линиям, мысленно проведенным им по темному контуру леса. Это были как бы параллели, которые он методически заряд за зарядом чертил на карте этого крошечного плацдарма…

…Когда разведка напоролось на растяжку, Костиков с Платоновым и сопровождавшими их двумя офицерами находились почти рядом. Всех их обдало землей и срубленными взрывом ветками и они, присев возле березы, притаились. Но когда кто-то начал стрелять и лесополоса наполнилась тугим перестуком автоматов, Костиков вытащил из ранца ракетницу, взвел ее и, подняв руку, выстрелил. Красная точка ушла в небо.

— Теперь уже не скроешься, надо их шерстить, — Костиков поднялся во весь рост. — Как думаешь, Вадим, успеем мы с тобой получить очередные звания или… — Он не договорил, справа раздался взрыв, еще один и Платонов, схватив Костикова за руку, дернул ее вниз.

— Ложись, это, кажется, начал долбежку АГС…

— Неплохо, мерзавцы, вооружены, — голос упавшего рядом с Платоновым Костикова изменился до неузнаваемости. И у него самого было ощущение, что под язык ему насыпали горсть песка.

Он снял с петли трубку и стал вызывать Титова. А у того голос был спокойный, ровный.

— Эти сволочи, нас уложили, нельзя поднять носа… Придется окапываться.

— А где твои гранатометчики? — спросил Костиков.

— Им мешают деревья, тут нужен миномет и не один.

Платонов слышал разговор и потому сказал: «Надо отходить… или вызывать вертолеты…»

И как вещее предсказание, со стороны базы с усердием начал работу противотанковый миномет, который в отличие от гранатомета вел поистине квадратно-гнездовую обработку позиций федералов. И Костиков и Платонов поняли, что штурм смят, операция провалена и что будет дальше, один Бог знает…

— Игорь, прикажи Титову, чтобы отходил. Зря положим людей…

— Да им сейчас нельзя отходить, попадут в самое пекло.

— Уже попали… Неряшливо подготовленная операция, — голос полковника налился раздражением.

— Потому что все происходит в дикой спешке, основные силы на АЭС и государственных учреждениях… — Костиков, прикрыв трубку рукой, прокричал в микрофон: «Третий, третий, ты меня слышишь? Это я, второй, отвечай…» — Но Титов, с которым пытался связаться Костиков, молчал…

Платонов, приловчив автомат, и бросив «пошли» , шагнул в заросли. И словно что-то этим словом переломил: вдруг буханье миномета и частое постукивание гранатомета прекратилось. И лишь в метрах тридцати от них раздавались короткие автоматные очереди. Темнота и кусты мешали продвигаться, но шаг за шагом они приближались к кромке леса, сокращая дистанцию между собой и базой.

— Экономят боезапас, — не останавливаясь, сказал Платонов. — Значит, ретироваться пока отсюда не намерены.

Слева, откуда стрелял автомат, тоже вдруг все стихло. Как бы на полуслове, раздалось два одиночных выстрела и — тишина.

— Тсс, — Платонов замер, ибо с той стороны, откуда стрелял автомат, послышались невнятные голоса и такие суматошные движения, как будто с места сорвалась свора собак. К ним явно кто-то приближался.

Платонов встал за березу, Костиков же, присев за кустом бузины, стал ждать развязки. Сопровождавшие их офицеры тоже насторожились. Вскоре послышались приглушенные голоса и Костиков узнал по-прежнему спокойный и даже с оттенком насмешливости голос Титова: «Что, шкура, ноженьки не идут…»

— Титов, мы здесь, — Костиков окликнул командира группы и поднялся в рост.

К ним подошли трое: Титов, еще один спецназовец и кто-то третий, которого они держали за руки и которого бросили на землю. Костиков нагнулся и посветил фонариком тому в лицо.

— Стрелял гад из автомата, — и Титов присел на корточки и тоже высветил фонариком лицо пленника.

— Славянин, — не то спросил не то утвердил Костиков.

— Продажная шкура, — Титов поднялся. — Его надо как следует допросить…

— Доложите обстановку, — вступил в разговор Платонов.

— Есть доложить обстановку. В основном вся моя группа вошла в мертвую зону и окопалась… если, конечно, в этих условиях можно как следует окопаться. Но бандиты заняли круговую оборону, из окон и проемов зданий бьют крупнокалиберные пулеметы. Их там не меньше тридцати человек…

— Что предлагаете?

— Попытаемся, пользуясь темнотой, просочиться к стенам базы и забросать огневые точки гранатами.

— Сейчас важно обработать внутренний двор, где у них сосредоточены парапланы, — сказал Костиков. И к лежащему пленному: — Эй, гусь лапчатый, сколько вас всего там?

Пленный трясся в нервном ознобе. Это был Николеску. Ему опять стало страшно и он без колебаний стал отвечать на вопросы… Рассказал об Саиде Ахмадове, о прибывшем на базу с группой моджахедов Вахтанге, о мотопарапланах, которые должны вот-вот взлететь в сторону АЭС и уже наверняка взлетели бы, если бы не помешал этому спецназ.

— Кто такой Олег Воропаев? — спросил Костиков.

Николеску стал держать паузу, понимая, насколько важен будет ответ для спрашивающих. Но его носком ботинка подогнал Титов: «Говори, духарь, когда тебя спрашивают старшие…»

Однако Николеску не мог произнести ни слова, от волнения и страха у него заплелся язык, нёбо превратилось в терку.

Титов, отстегнул от пояса флягу, нагнулся над пленным.

— Товарищ майор, посветите, — попросил он Костикова и когда свет упал на лицо Николеску, Титов взяв его за челюсть и приставил ко рту горлышко фляжки. — Пей, паскуда, может, разговорчивее будешь…

Где-то за стеной деревьев пророкотал пулемет, за ним раздалась автоматная стрельба.

— Пошли! — обращаясь к спецназовцу, сказал Титов и шагнул в кусты.

— Стоп! — крикнул ему вслед Платонов. — Подождите, мы идем с вами…

— А этого мудака куда? — спросил Костиков и тоже поднялся с корточек.

— Отдайте на попечение сопровождавших нас людей. Пусть отведут к фургону и допросят.

— Боюсь, его придется нести… — откликнулся сидящий на корточках капитан Недостаев. — Он, кажется, от страха обделался…

Но, видимо, спирт сделал свое дело, ибо Николеску, вдруг отчетливо сказав «я сам пойду» , стал подниматься с земли.

Хрустнули ветки, шелохнулись росистые кусты и группки людей разошлись в разные стороны.

Однако план, о котором говорил Титов, не был реализован. Оснащенные приборами ночного виденья боевики не пропустили к стенам ни одного спецназовца. Засевшие снайперы били без промаха и Титов потерял пятерых бойцов. А тут, как назло, небо стал светлеть и уже просматривались отдельные деревья, тем более хорошо были видны передвигающиеся силуэты людей.