Из всех китайских работ по нефриту самой интересной и выдающейся является «Иллюстрированное описание старинного нефрита», состоящее из ста книг с примерно семьюстами иллюстрациями. Она была опубликована в 1176 году и включает в себя список чудесной коллекции предметов из нефрита, принадлежавшей первому императору из южной династии Сунь. Одно из сокровищ, описанных здесь, – четырехсторонний кусок чистого белого нефрита больше двух футов в высоту и ширину, считавшийся исключительно ценным, потому что внутри его был виден рисунок, выполненный чудесным образом. Это была фигурка, сидящая на циновке, слева от нее цветочная ваза, справа чаша для пожертвований. Фигурка помещалась в центре камня и казалась окутанной облаками. Это было изображение буддийского святого Самантабахадра, а камень, по преданию, был вынесен из священной пещеры в 1068 году мощным таинственным потоком.

Талисманы из нефрита до сих пор очень популярны в мусульманском мире, а у турок они настолько высоко котируются как фамильные ценности, что заполучить какой-нибудь из них очень сложно. Существует ортодоксальная мусульманская секта, члены которой называют себя «пекдаш». Они всю жизнь носят на себе плоский кусочек нефрита как защиту от увечий или любых других неприятностей.

В обряде «рисования на песке» у индейцев племени навахо изображались четыре бога дождя с ожерельями из коралла и бирюзы. Эти четыре бога располагались по четырем направлениям сторон света и раскрашивались соответственно: черным – северное, голубым – южное, желтым – западное, белым – восточное. Вся картина, размерами от десяти до тринадцати футов, охранялась с трех сторон волшебными жезлами, оставляя незащищенной лишь восточную сторону, так как считалось, что в этой стороне живут только добрые духи. У каждого из богов дождя с запястья свисал причудливо украшенный кисет для табака с изображением каменной трубки. Навахо верили, что в этом кисете бог хранит луч солнечного света, которым разжигает свою трубку. Когда он курит, на небе образуются облака и начинается дождь. На песчаной картине, изображающей бога урагана, тот тоже украшен серьгами и ожерельем из бирюзы.

Миссионер Бернардино де Саагун свидетельствует, что во времена ацтеков разновидность бирюзы, считавшаяся красивейшей и самой привлекательной, называлась «бирюзой богов». Никто не имел права владеть ею и носить ее, так как она была посвящена исключительно службе богам как подношение или украшение изображения божеств. Де Саагун описывает эту бирюзу как «красивую, без пятен и очень чистую. Она была очень редкой и привезена в Мексику издалека. Некоторые экземпляры были округлыми, как грецкий орех, разрезанный наполовину, другие широкими и плоскими, а некоторые все в ямках, словно находились в состоянии разложения».

Бог огня Ксиутекутл, или Искокаухкви, считался покровителем обряда протыкания ушей у мальчиков и девочек. Изображение этого бога украшалось серьгами, инкрустированными мозаикой из бирюзы. В левой руке он держал небольшой круглый щит, на котором в виде креста располагались пять больших зеленых камней жадеита, укрепленных на золотой пластине, покрывавшей почти весь щит.

Во время испанского завоевания огромный изумруд величиной почти со страусовое яйцо был предметом поклонения перуанцев в городе Манта и почитался как богиня. Эта «изумрудная богиня» называлась Умина и, как некоторые реликвии христианского мира, выставлялась только по большим праздникам, когда к святилищу со всей страны стекались толпы индейцев с дарами богине. Хитрые жрецы особенно рекомендовали приносить изумруды, говоря, что это дочери богини, которой будет очень приятно увидеть своих детей. Таким образом, огромное количество изумрудов вознаграждало усилия жрецов, а после завоевания Перу эти прекрасные камни попали в руки Педро де Альварадо,[100] Гарсилассо де ла Вега[101] и их соратников. Однако «мать изумрудов» жрецы спрятали так надежно, что испанцам не удалось отыскать ее. Многие другие изумруды были уничтожены из-за невежества или глупости новых владельцев, полагавших, что главное свойство настоящего изумруда – это способность выдерживать сильные удары, а потому клали камни на наковальню и молотом разбивали их на части. На такие действия могло натолкнуть старое и полностью неверное представление, что истинный бриллиант может выдержать такое обращение.

Гарсилассо сравнивал рост изумруда в месторождении с ростом плода на дереве и полагал, что он приобретает свою прекрасную зеленую окраску постепенно, причем первой приобретает цвет часть кристалла, освещенная солнцем.

Он описывает интересный экземпляр, найденный в Перу, одна половина которого была бесцветной, как стекло, а другая блестящей и зеленой, и сравнивал его с недозрелым плодом.

Великолепный скобель из жадеита, известный под названием «скобель Кунца», был найден в Оахаке, Мексика, привезен в Соединенные Штаты примерно в 1890 году и хранится сейчас в Американском музее естественной истории, Нью-Йорк. Светлый, зеленовато-серый, с легким голубым оттенком, этот артефакт достигает 272 мм (10 дюймов) в длину, 153 мм (6 дюймов) в ширину и 118 мм (4 5/8 дюйма) в толщину; весит он 229,3 тройской унции, почти 16 фунтов. Грубо, но достаточно четко на его лицевой стороне вырезана гротескная человеческая фигура. Четыре небольшие, мелкие ложбинки, по одной под каждым глазом и по одной у каждой руки, может быть, служили креплением золотой пластинки, но ни одного следа золота не осталось. Механической работой топором гранильщики-ацтеки создавали произведения, ничем не уступающие произведениям современных мастеров. От этого скобеля одним из его индейских владельцев был отрезан большой кусок, весивший, вероятно, не менее двух фунтов. Это служит доказательством того, что ацтеки приписывали жадеиту талисманную силу, потому что не приходится сомневаться, что только вера в великие свойства жадеита в сочетании с редкостью материала могла заставить повредить изделие, которое в то время должно было считаться выдающимся произведением искусства.

Источники материала для доисторических изделий из жада (нефрита и жадеита), находимых в Европе, а также украшений из него, выполненных индейцами задолго до завоевания Америки испанцами, служили предметом разногласия среди минералогов и археологов. В Германии этот вопрос был назван «нефритовым вопросом», и самым заметным вкладом в дискуссию стала выдающаяся научная работа Генриха Фишера. Его вывод был таков: поскольку нет ни одного доказательства существования этих минералов нигде, кроме нескольких мест в Азии, Европа и Америка, должно быть, получали материал из Азии. А это указывает на существование торгового обмена в древности между американским континентом и Азией, и его можно рассматривать как мощный аргумент в пользу азиатского происхождения американской цивилизации. Согласно его теории, европейские доисторические предметы из жада имеют то же происхождение и могут служить доказательством наличия торговых связей между Азией и Европой задолго до того, как это принято считать.