— Мой папа никогда меня не отпустит, — говорю я, сидя на кухонном столе в юбке и наслаждаясь сменой власти, которую ощущаю на этой кухне. Год назад я готовила пироги с заварным кремом, и меня не пустили в столовую, в то время как Росс хныкал и хихикал рядом со Спенсером. А теперь я сижу здесь, и меня балует орда влюблённых парней.

Я постукиваю скрещенными лодыжками по шкафчику и думаю, как много может изменить юбка. По сути, теперь я роковая женщина. Эти парни принадлежат мне.

— Слезь с этой грёбаной столешницы и доделай фруктовый пирог, — говорит Рейнджер, указывая на свежеиспечённый корж, на котором практически нет фруктов. — И сделай это хорошо. Нам нужно улучшить нашу компанию в Инстаграме. Наши блюда — это мусор.

Закатив глаза, я соскальзываю со стойки, а затем пригибаюсь, как чёртов ниндзя, когда близнецы бросают в мою сторону два шоколадных печенья, как будто это метательные звездочки или что-то в этом роде.

— У тебя получается всё лучше и лучше, — говорят они в унисон, как будто удивлены этим. Дело в том, что это не должно их удивлять. Я очень усердно занималась в тренажёрном зале и делала всё возможное, чтобы запомнить всё, чему они меня учили. И как доказательство, у меня даже болят мышцы. — Как жаль.

— Нам нравилось тыкать тебя едой в лицо и спину, — замечает Тобиас, ставя локоть на стойку и подпирая подбородок рукой. — Это уже совсем не то, когда ты становишься такой крутой по отношению к нам и всё такое прочее.

Рейнджер хватает чистую лопатку из ящика рядом с плитой и шлёпает Тобиаса ею по заднице.

— Вставай и заканчивай свои слойки с кремом. Противостояние с Эверли в этом году обещает быть жестоким, и я намерен победить. Я не позволю ленивым бездельникам разрушить мои шансы — особенно после того, как узнал, что над Дженикой издевались в Эверли из-за какой-то секты.

— Может быть, ты хочешь снять этот фартук, раздеться догола и сам полить сливочные слойки каким-нибудь особенным соусом? — Тобиас усмехается собственной шутке, а затем бледнеет, когда Рейнджер бросает в его сторону грозный взгляд.

— Возвращайся к работе, ты, маленький засранец, — рычит он, и Тобиас убегает делать то, что ему говорят. Черч, с другой стороны, уже закончил свой тирамису и теперь сидит в одном из кресел, работая над своими заметками о Дженике.

— Кстати, о Либби и камне, — говорит Черч, поднимая янтарные глаза. На подлокотнике его кресла стоит маленький эспрессо, а рядом на тарелке лежит маффин с кофейными зёрнами, покрытыми шоколадной глазурью. — То, что она владеет им, указывает на то, что она является членом Братства, — продолжает он, уставившись на экран своего айпада. — Что делает Селену нашим самым вероятным кандидатом на роль нападавшей женщины.

— Технически, да, но как насчёт Рейнджера? — спрашивает Спенсер, указывая на друга. Он всё ещё работает над заварными рогаликами, которые божественно пахнут. — Если это дерьмо, типа, передаётся по наследству всем в семье, как отец Рейнджера может быть его частью, когда Дженика и Рейнджер — нет?

— А это то, что мы собираемся выяснить во время осенних каникул, — отвечает Рейнджер, решив закончить покрывать глазурью трёхслойный розовый торт с помадными розочками, ожидающими, когда их на него нанесут. — Мы будем вынюхивать, копать и выслеживать, а потом, если дело дойдёт до худшего, я предъявлю его заднице доказательства.

— Как я уже сказала, мой папа никогда меня не отпустит, — повторяю я, возобновляя наш разговор об осенних каникулах. Мы с папой всегда проводим День благодарения вместе, так что вероятность того, что он отпустит меня из страны в недельную поездку, смехотворна. — Более того, у меня нет паспорта.

— Ты не будешь противостоять ему, — говорит Черч Рейнджеру, игнорируя меня и откладывая Айпад в сторону, когда он поднимается на ноги, чтобы помочь Мике с несколькими довольно хреново выглядящими макаронами. По крайней мере, я не единственная, у кого иногда возникают проблемы на кухне. Черч натягивает фартук на бёдра и многозначительно смотрит на Рейнджера. — Твоему отцу не привыкать к скандалам. Если он смог избавиться от Дженики, то наверняка избавился бы и от тебя тоже.

— Ага, за исключением того, что Дженика не была его биологическим ребёнком, — говорит Рейнджер, и я замолкаю. Почти уверена, что другие парни так же шокированы этим заявлением, как и я. Переключив своё внимание на Черча, я замечаю короткую вспышку боли в его глазах, прежде чем он закрывает их. — Ты знаешь, что моя мама сначала была замужем за братом моего отца, верно? Он погиб в авиакатастрофе, когда Дженике было лет пять, и мама в каком-то подобии помутнения рассудка, вызванного горем, вышла замуж за его младшего брата, который ей никогда по-настоящему не нравился.

— Значит, вы с Дженикой кузены и родные брат и сестра? — спрашивает Спенсер, и Рейнджер одаривает его взглядом, от которого может свернуться молоко. Он очень быстро поднимает руки в знак капитуляции.

— Не делай из этого ничего странного. Это не похоже на инцест или что-то в этом роде. Остынь. — Рейнджер возвращается к пирогу, сосредотачиваясь на том, чтобы намазать немного кружева глазури по краям. Он делает это снова, выплескивая все разочарования. Хотя, по-моему, это довольно полезная отдушина. — Я просто говорю, что мой отец — мелкий, жалкий засранец. Так, может быть поэтому он решил сдать Дженику с потрохами?

— Но не завербовать тебя в Братство? — спрашивает Мика, и в комнате снова становится тихо. Через мгновение Черч подходит к тому месту, где стою я, достаёт из кармана маленькую синюю книжечку и кладет её на стойку рядом со мной.

Когда я протягиваю руку, чтобы взять её, я вижу, что это паспорт — с моим именем и фотографией на внутренней стороне.

Мой глаз дёргается.

— Я так понимаю, что, когда ты попросил меня встать у белой стены в нашей комнате, чтобы ты мог сделать снимок головы для зарисовки на уроке рисования, ты навешал мне лапши на уши.

— Кучу лапши, — соглашается Черч, быстро кивая. — Итак, собирай вещи: ты едешь с нами в Лондон, нравится это директору Карсону или нет.

Глава 14

Судя по тому, как папа смотрит на меня, я уверена, что теперь я это сделала. Это буквально последняя ниточка в наших отношениях, за которую дёргают, решающий удар, если хотите.

— Ты не поедешь в Лондон, — говорит он, глядя на меня так, словно я сошла с ума. — Остановиться в доме Эрика Уоррена? Ни в коем случае. — Моё лицо бледнеет, потому