— Слышь, Мыкола? — Снова заорал за дверью Родион. — Я пошел в сральник.

— Нормально, — пробормотал Обнорский и нажал на кнопку.

Желтая точка «глазка» сделалась темной — Каширин прильнул к нему глазом, — замок щелкнул, звякнула цепочка, и дверь отворилась.

— Здравствуй, Андрей Викторович, — жизнерадостно произнес Родя.

— А ты чего орешь-то? — спросил Андрей.

— Так я в сортир собрался.

— А что — об этом надо орать так, чтобы все соседи узнали о твоем пафосном поступке?

— Я не для соседей орал, а для Повзло… Он, тетеря глухая, в телек уперся в дальней комнате и ничего не слышит, — говорил Родион, закрывая дверь за Обнорским.

— А Повзло зачем это знать? — спросил Андрей.

— А-а, так ты же не в курсе… У нас в сортире защелка замка сломалась, изнутри закрыться нельзя. Он дня три назад заперся, а выйти обратно не может. Я его оттуда минут двадцать выковыривал. Хорошо, у меня нож швейцарский с кучей прибамбасов — там и отвертка, и шильце…

— Молодец, — сказал Андрей, — спас товарища, заточенного врагами в сортире. А теперь, значит, вы орете о каждом своем посещении этого замечательного места?

Родя несколько раз моргнул глазами и бесхитростно ответил:

— А как же, Андрюхин? Только, например, угнездишься на толчке — Повзло тут как тут… непременно ему приспичит, аккурат когда мне надо из тюбика подавить. Ну разве это дело? Процесс требует интимности и вдумчивости, а тут — Повзло! Вот и приходится включать оповещение…

— Дурдом, — сказал Андрей, покачав головой. На самом деле ситуация своей бытовой непосредственностью ему понравилась. Она как бы разряжала напряженную обстановку последних дней. Каширин сказал:

— Извини, поджимает меня. Спешу я… а то еще Повзло опередит. — Сказал — и юркнул в туалет. Из-за двери раздался его довольный голос:

— Как горный орел на вершине Кавказа я гордо сижу на краю унитаза… Па-а-шел процесс!

Обнорский еще раз буркнул:

— Дурдом, — и прошел в квартиру.

В дальней комнате Повзло смотрел новости НТВ.

— Привет, инвестигейтор, — сказал Андрей. — Что хорошего в мире?

— А что же может быть в мире хорошего, Андрюха? Приморье замерзает, в секторе Газа евреи долбят арабов, американцы никак не могут решить, кто же у них нынче президент… Одним словом — дурдом. Суета сует и всяческая суета. Ты завтракал?

— Спасибо.

— Ну, тогда давай — за работу.

— Погоди, вот полярный волк просрется, тогда и примемся втроем.

Полярник прос… только минут через десять. Коля выключил телевизор, втроем сели вокруг стола, в гостиной. Повзло положил на стол блокнот, пачку бумаги, карандаши, диктофон и несколько кассет, маркированных черным фломастером.

— Итак, — сказал Андрей, — давайте подобьем некоторые итоги нашего расследования, господа инвестигейторы. Ежели, конечно, мы чего-то наработали, а не просто ели тут, пили… и занимались другими нехорошими делами за счет нашего заказчика.

— Обижаешь, шеф, — ответил Повзло. — Мы, конечно, живые люди. Мы ели, пили… занимались другими нехорошими делами, но про основное не забывали. Кое-чего наработали.

— Доложьте нам, господин Повзло, — скомандовал Андрей.

Он ерничал. И Коля тоже ерничал, и Родька со своим «горным орлом на краю унитаза» — тоже… Потому что все помнили про белый конверт, появившийся в почтовом ящике и «наивные» телефонные звонки… И про отрубленную голову Г.Г.

— Докладаю, — ответил Коля. — За то время, которое вы, господин Обнорский, грелись в Крыму…

— Когда я улетал из Симферополя, там было всего плюс шесть градусов… холодней, чем здесь, — возразил Андрей.

— Это тебя не оправдывает. Холод в Крыму — не твоя заслуга… Итак, пока ты неизвестно чем занимался в Симферополе, мы тут с Родионом продолжали работу… Я окучивал тему с точки зрения политической, рассматривая контакты Горделадзе в политтусовке. Родион разрабатывал… Впрочем, он расскажет сам. С кого начнем?

Андрей пожал плечами, потом сказал:

— Решайте сами.

— Тогда, с вашего позволения, начну я, — ответил Коля, раскрыл свой пухлый блокнот. — Итак…

…Итак, «новейшая история» Г.Г. началась и реально отслеживается где-то с середины девяносто девятого. Все, что предшествовало этому, интереса, скорее всего, не представляет, да и изучению за давностью времени поддается только в самых общих чертах… В девяносто шестом Гия уже крутится в политике, но на тот период никому не известен. В девяносто девятом пробует себя в разных ипостасях. В основном на поприще предвыборных кампаний. Он предлагает свои услуги различным политикам. Сначала работает в штабе кандидата Н.В. Он — автор пиар-проекта, а Мирослава осуществляет проект в жизни. Проработали они у кандидатки месяца полтора. Затем госпожа Н.В. присвоила идеи, забрала все базы, все наработанные материалы и… не заплатила ни гривны.

— Кинула, — сказал Родя.

— Кинула, — согласился Коля. — Для Гии это был удар. Финансовое положение семьи Горделадзе было далеко не блестяще. Жилье — съемное, за него платить надо, двое девочек… Плюс ко всему — стремление жить «как белый человек»: ездить на такси, ужинать в ресторанах, отдыхать за границей. После кидка госпожой Н.В. Георгий работает имиджмейкером у депутата М. Эта работа не приносит ни денег, ни морального удовлетворения. Правда, позволяет потихоньку обрастать некими связями в политтусовке, примелькаться в кулуарах, разобраться «кто ист ху?» в Киеве… А Гия амбициозен, он хочет стать как минимум украинским Доренко. Однако время идет, а карьерного роста нет. Георгий комплексует. В девяносто девятом же он начинает работать на радио «Материк», ведет там программу о политике и часто приглашает туда известных людей, например, посла США Стивена Пауэра. Параллельно продолжает работать на депутата М. В голове у Горделадзе крутятся свои проекты… Но на их осуществление нужны деньги. Денег у Горделадзе нет. Он мечется, пытаясь занять то там, то тут, но серьезных спонсоров не находит. Чтобы не быть голословным, проиллюстрирую свои слова фактами… Я тут составил «попурри» из свидетельских показаний. — Коля нажал клавишу на диктофоне. Зазвучал сначала его голос, представляющий собеседника:

— Бывший сотрудник «Украинских вестей» Галина С.

Затем женский голос:

«В ноябре 99-го Гия решил съездить в Америку, чтобы провести там пресс-конференцию о нарушении свободы слова на Украине. Перед поездкой он написал грант на весьма немалую сумму… Надеялся таким образом осуществить свой проект на радио или в Интернете. Грант повезли в Америку Георгий и Алена, побывали в нескольких международных организациях и вроде бы получили формальное согласие. Но следовало еще продублировать его на Украине… Кажется, в малом гранте было 6000 долларов, а в большом — сто или около того. Малый грант они действительно получили. А большой не получили из-за Алены. Дело в том, что заниматься оформлением бумаг могли только либо Георгий, либо Алена — именно они были внесены в американские документы. Но Георгий не мог заняться этим, так как „халтурил“ в то время в Виннице, в штабе городского мэра. А Алена отказалась заниматься продвижением гранта, ссылаясь на то, что она не менеджер, а журналист. В результате грант на 100 000 долларов им не дали».