Зодчий Матвей Казаков ничего не знал о проклятии, и вскоре по его проекту возвели похожий на сказочный готический замок – Большой дворец. Но практически законченный дворец внезапно загорелся и рухнул! Узнав о случившемся, Екатерина навсегда оставила затею с Царицынским ансамблем. Позже на подмосковный ландшафт обращали внимание ее сын – Павел I, и внуки – Александр I, Николай I, а также Александр II. Но никому из императоров ничего стоящего сделать в Царицыне не удалось: проклятия несчастных женщин и заговор колдуна продолжали действовать.

Недостроенные здания пробовали отдать под общественные учреждения, пытались открыть в Царицыне больницу, музеи и прочее, но словно рок висел над любым начинанием – стены рушились, а необъяснимые страшные пожары довершали дело. Об этом свидетельствуют хранящиеся в архивах беспристрастные документы. В третьей четверти XIX века Александр II, раздосадованный неудачами в реконструкции Царицына, повелел разобрать строения на кирпич, а часть территории отдать в аренду под частные застройки. Русская буржуазия избегала селиться в Царицыне, немцы же прижились: открыли танцкласс и летний театр, в котором бывал Иван Тургенев со знаменитой певицей Полиной Виардо и выступал Федор Шаляпин, открыли один из первых в столице синематографов. Казалось, жизнь наладилась. Но пришел 1917 год, за ним гражданская война, после которой начались голод и разруха. В районе Царицына свирепствовали банды безжалостных уголовников-убийц, немцы разъехались, танцклассы, летний театр и прочие постройки, как это уже не раз случалось в истории проклятого места, уничтожил внезапный сильный пожар. Не стало ни празднично одетых гуляющих пар, ни лодок на прудах, ни благотворительных балов…

Когда обстановка несколько нормализовалась, пролетарский поэт Филипп Шкулев, занимавший видное положение в Московской губернии, предложил переименовать Царицыно в Ленино. Переименование не помогло, и здесь все по-прежнему оставалось в запустении. Проклятое место словно незримой силой пресекало любые попытки возвести хоть какие-то строения. Старый Ионэ оказался могущественным колдуном, и воздействие разбросанной им соли не могли смыть ни дожди, ни снега, ни кровь. В 1920-х годах в глубине парка появилось таинственное учреждение – говорили, что это дача ОГПУ-НКВД. Но, как рассказывали старожилы, иногда оттуда слышались звуки, похожие на выстрелы. Поэтому многие благоразумно предпочитали обходить «дачу» стороной. До сих пор неизвестно, что же на самом деле было за забором. Загадочное учреждение исчезло столь же внезапно, как и появилось, практически не оставив ни следов, ни свидетелей.

В 1960-е годы власти занялись реконструкцией остатков творений великих русских зодчих. Вместо своих строителей решили пригласить поляков. Планы вынашивались грандиозные, успели даже восстановить несколько мостов и здание Хлебного дома, но и оно в одночасье сгорело.

Однако к концу тысячелетия проклятие, по-видимому, исчерпало свою губительную силу. С середины 1980-х годов проводилась научная реставрация царицынских объектов, а в 2007 году состоялось официальное открытие реконструированного дворцового комплекса, в том числе восстановленного Большого Царицынского дворца.

Но все же здесь до сих пор – чаще, чем где-либо в другом месте, – бродят привидения, происходят несчастные случаи и возникают техногенные катастрофы. Рядом со станцией метро «Царицыно» постоянно случаются пожары – тушат то рынок, то кафе. А однажды зимой в самом музейном комплексе сгорело одно из красивейших исторических зданий – оранжерея. Страдают от близости к Царицынскому комплексу и жилые районы. На улице Луганской, что ведет к главному входу в Царицынский парк, регулярно выходят на поверхность подземные воды. А в 2003 году был затоплен участок железнодорожного полотна между станциями метро «Царицыно» и «Кантемировская». Так что, возможно, остатки старинных проклятий еще витают над этими местами.

О том, что в Демянском бору, расположенном в одном из живописных урочищ Новгородской губернии, происходит нечто запредельное, еще в 1862 году поведал управляющий мыловаренных артелей Николай Прохорцев. «Сии дивные места по части рельефов местности схожие с огромным котлом, – писал он своему начальнику Алексею Юрскову, – природными, идеальными для парфюмерных нужд ароматами, разнообразными растениями и плодами обильны. Только заключается местами мистическое дельце, для людского пребывания негодное. Развивается самочувствие отвратительное, когда некое в неких обличьях чудится. Морок, словом. То взгляды, уставленные в затылок и спину, способствующие с ног повалить. То потери ориентации на месте. Выйдешь с правильного места в неправильное. Ежели не помогут, не воротишься. Сгинешь. Перед ночами в ненастье обязательно увидишь тут огненного лешего. Вырастает перед тобой из земли этакий туманный сверток, и ну светиться, покуда не облепит тебя мокрой огнистой ватою. Компасы здесь бездействуют. Одинокий человек в борку обязательно хлебнет лиха. Бывает, кости его не всегда найдут».

Минуло полвека. В 1912 году выходец из тамошних мест, петербургский геолог Афанасий Забродов, применив самые по тем временам совершенные приборы, выявил по периметру Демянского котла в бору, аномально высокую намагниченность и электропроводность почв, когда «выбросы энергий распределялись гребенками, перемещались, раскачиваясь, подобно маятникам, с периодичностью 5-10 секунд останавливая движение». Это любой желающий мог проверить, наблюдая за стрелкой компаса, указывающей ложное северное направление. Воспользовавшись точным масляным компасом, поставленным на ребро, можно было наблюдать медленное безостановочное вращение стрелки. Однажды, проделывая такие «фокусы», наполнил Забродов стеклянный баллон невесомыми серебристыми нитями, о физических свойствах которых писал: «Эта субстанция хоть и легка чрезвычайно, хоть и похожа на пух одуванчика, сама по себе ячеистая и выпала вместе со снегом. Она не сгораема, не растворима в кислотах и щелочах. При пропускании электрических потоков резонирует, издавая высокого тона писк, отклоняя указательную иглу гальванометра. Выпадению ваты предшествовало сильное свечение нижней кромки облаков».

Вопрос о происхождении «нитяной ваты», как и сама вата, повис в воздухе. Во всяком случае, в 1926 году сходивший в бор по грибы красный командир Николай Савельев, будучи на побывке в городке Демянске, рассказывал брату Василию: «Опят на трухляке было так много, что тележного короба не хватило. Лошадь дрожала и не трогалась. Долго гадать, в чем дело, не пришлось. Низкие облака изнутри наполнились зловещим красным светом. Из них посыпалась ледяная крупа вперемешку с клочьями колючей серой ваты. Ватой этой я набил мешок.

Смеркалось по-осеннему быстро. Облака горели, как большие фонари, освещая все вокруг. Очень удивило, что хвойник, кусты, трухлявые вывалы, трава и грибы в коробе переливались дрожащим зеленым светом. Всякий рубящий взмах руки прочерчивал в красном воздухе зеленую трассирующую линию. Когда я, решив не обращать внимания на чертовщину, развел костерок, пламя, котелок над ним, варево в котелке – все светилось и пульсировало, меняя цвета с красного на зеленый. Я отправился за хворостом и наткнулся на призрак, в точности повторявший мои движения. Я понял, что этот призрак – мой световой двойник, моя точная копия, идущая поодаль. Мне сделалось не по себе. Как только я приблизился к жаркому костру, двойник отшатнулся от меня поплыл по воздуху в чащу, где, сделавшись белым шаром, рассыпался разноцветными искрами.