Но вечно так продолжаться не могло. В конце концов либо мы устанем, либо Полифем не промахнется. Ему достаточно одного удара, чтобы прихлопнуть нас как мух.

Краешком глаза я увидел, как Гроувер тащит Аннабет через подвесной мост. С моей точки зрения, выбор не идеальный, учитывая овец-людоедов на другой стороне, но в данный момент это было лучше, чем оказаться по эту сторону пропасти… И тут мне в голову пришла мысль.

— Отходим! — крикнул я Клариссе.

Она откатилась в сторону как раз тогда, когда кулак циклопа обрушился на оливковое деревце рядом с ней.

Мы кинулись к мосту, Полифем гнался за нами по пятам. Он был весь в порезах и прихрамывал от множественных ран, но наши действия лишь замедлили его бег и еще больше разъярили.

— В порошок сотру! — выкрикивал он. — Да будь он проклят вовеки, этот Никто!

— Быстрее! — велел я Клариссе.

Мы ринулись вниз по холму. Мостик представлялся мне нашим единственным спасением. Гроувер только что перебрался на другую сторону и приводил Аннабет в чувство. Нам тоже надо было пробежать через расселину прежде, чем великан нас настигнет.

— Гроувер! — изо всей мочи завопил я. — Достань нож Аннабет!

Сатир вытаращил глаза, когда увидел настигавшего нас циклопа, но кивнул, что понял меня. Пока мы с Клариссой вприпрыжку бежали по мосту, Гроувер начал резать веревки.

Первая петля лопнула.

Полифем бросился за нами, бешено раскачивая мост.

Веревки были уже наполовину перерезаны. Мы с Клариссой спрыгнули на твердую почву, приземлившись рядом с Гроувером. Я со всех сил взмахнул мечом и рассек остальные веревки.

Мостик свалился в расселину, а циклоп… взвыл от удовольствия, потому что стоял рядом с нами.

— Проиграл! — ликующе завопил он. — Никто проиграл!

Кларисса и Гроувер сделали попытку атаковать его, но монстр отмахнулся от них, как от надоедливых насекомых.

Во мне разгорелся гнев. Просто не верилось, что я проделал такой путь, потерял Тайсона, столько всего пережил только для того, чтобы потерпеть неудачу — попасть в лапы огромному глупому чудовищу в нелепой голубой накидке. Никто не смеет так обращаться с моими друзьями! То есть никто, а не Никто. Впрочем, вы понимаете.

Тело мое ощутило прилив сил. Занеся Анаклузмос, я бросился на Полифема, забыв о том, что силы наши безнадежно не равны. Я пырнул циклопа лезвием в брюхо. Когда он согнулся пополам, я с силой заехал ему по носу эфесом меча. Я разил снова и снова, пока не понял, что Полифем, хрипя, распростерся на спине, с помутившимся взором, а я стою над ним, нацелив острие меча прямо в его глаз.

— Уууууууууууу — застонал Полифем.

— Перси! — изумленно выдохнул Гроувер. — Как ты смог?..

— Пожалуйста, неееет! — простонал циклоп, жалостно глядя на меня снизу вверх. Из носа у него текла кровь. Слезы скопились в углу полуслепого глаза. — Я… я нужен своим овечкам. Я только старался защитить своих овечек!

Он начал всхлипывать.

Я победил. Теперь требовалось только одно: нанести быстрый колющий удар.

— Убей его! — выкрикнула Кларисса. — Чего ты ждешь?

Стенания циклопа надрывали мне душу так же, как… как рыдания Тайсона.

— Он циклоп! — предупредил Гроувер. — Не доверяй ему.

Я знал, что он прав. Знал, что Аннабет сказала бы то же самое.

Но Полифем захлебывался слезами… и до меня впервые дошло, что он ведь тоже сын Посейдона. Как Тайсон. Как я. Как мог я просто так, хладнокровно зарезать его?

— Нам нужно только руно, — сказал я монстру. — Ты согласен отдать нам его?

— Нет! — запротестовала Кларисса. — Убей его!

— Мое прекрасное руно, — засопел Полифем. — Гордость моей коллекции. Возьмите его, жестокосердные люди. Возьмите и ступайте с миром.

— Я буду отступать медленно, — предупредил я циклопа. — Одно неосторожное движение…

Полифем согласно закивал.

Я стал понемногу отступать, и тут Полифем вскочил и со стремительностью кобры оттеснил меня к краю скалы.

— Глупый человечек! — проревел он. — Отдать тебе мое руно? Ха! Сначала я тебя съем!

Он разинул пасть, и я понял, что его гнилые коренные зубы — последнее, что мне суждено увидеть в жизни.

Затем что-то со свистом пронеслось над моей головой и — бух!

Обломок скалы размером с волейбольный мяч влетел Полифему в глотку — чистый трехочковый бросок. Циклоп поперхнулся, стараясь проглотить неожиданную пилюлю. Он пошатнулся, пытаясь отступить назад, но отступать было некуда. Его пятки соскользнули, край скалы обрушился, и великий Полифем, по-птичьи взмахивая руками, рухнул в расселину.

Я обернулся.

На половине пути вниз, к пляжу, прямо посередине стада овец-убийц, стоял мой старый друг, живой и невредимый!

— Полифем плохой, — сказал Тайсон. — Не все циклопы такие хорошие, как кажутся.

* * *

Тайсон вкратце рассказал нам свою историю. Водяной конь Радуга, который явно следовал за нами от самого Лонг-Айленда, ожидая, что Тайсон с ним поиграет, увидел, как он тонет под обломками «Бирмингема», и спас его. С тех пор они вместе искали Море чудовищ, пока Тайсон не учуял запах овец и они не нашли остров.

Мне захотелось крепко обнять этого большого дурачка, но он стоял, окруженный овцами-людоедами.

— Слава богам, Тайсон. Но Аннабет ранена!

— Ты благодаришь богов за то, что она ранена? — озадаченно спросил он.

— Да нет же!

Я опустился на колени рядом с Аннабет и всерьез разволновался. Порез на лбу оказался глубже, чем я ожидал. Волосы ее образовали засохшую от крови коросту. Кожа Аннабет была бледной, холодной и влажной на ощупь.

Мы с Гроувером тревожно переглянулись. Затем меня осенило.

— Тайсон, руно! Ты можешь принести его мне?

— Какое руно? — спросил Тайсон, оглядывая сотни обступивших его овец.

— То, которое на дереве! — Я ткнул пальцем в сторону дуба. — Золотое!

— Конечно. Да.

Тайсон побрел к руну, стараясь не наступать на овец. Если б любой из нас попытался приблизиться к нему, нас съели бы заживо, но, полагаю, от Тайсона пахло так же, как и от Полифема, потому что стадо не проявило к нему никакого интереса. Хищницы только жались к циклопу и преданно блеяли, словно рассчитывая получить овечье лакомство из большой плетеной корзины. Тайсон подобрался к дереву и снял руно с ветки. Листва дуба моментально пожелтела. Мой друг побрел ко мне, но я крикнул во всю глотку:

— Некогда! Бросай!

Золотое баранье руно проплыло по воздуху, как сверкающий лохматый шмель. Я поймал его. Оно оказалось тяжелее, чем я ожидал, — шестьдесят или семьдесят фунтов драгоценной золотой шерсти.