Внутри здания по моим прикидкам могло разместиться человек семьдесят при желании, хотя, спальных мест оказалось значительно меньше. Причем спали люди, по большей части на полу - черные от грязи доски были заполнены старыми и весьма неопрятными на вид матрасами. Лишь возле входа располагались шесть кроватей. Здесь, вероятно, спали самые привилегированные члены данного общества, хотя в данный момент барак пустовал.

- Слушай меня внимательно, Максим, - голос Палача отвлек меня от созерцания сего великолепия, - повторять дважды не буду. Правила у нас простые: предплечья ничем и никогда не закрывать, все должны видеть кем ты являешься, выполнять все приказания мои и охраны и не убивать друг друга. Какое будет наказание, ты, наверное, уже догадался. Оставайся пока тут, через час сюда придут “чистые”. Так мы называем людей в отстойнике. Если вдруг надумаешь бежать - я даже против не буду. Все равно возродишься в Лесном, а дальше мы проверим, как долго ты можешь выдерживать боль и не превратиться в пускающего слюни идиота.

Сказав все, что считал нужным, Палач вышел из барака. Дверь не запирал, оставив ее открытой, и вялый сквозняк хоть немного разогнал спертый воздух внутри помещения.

Длинное пустое здание, не имеющее даже намека на искусственное освещение, выглядело удручающе. Несколько маленьких, не застекленных окон давали совсем немного света, но даже его хватало, чтобы понять - условия для жизни тут, прямо скажем, не ахти, да и ночью, уверен, будет достаточно холодно, никто не озаботился снабдить это унылое помещение отоплением или хотя бы печкой.

В самом конце барака традиционно располагалась параша, представляющая из себя просто дырки в деревянном полу и яму под ними. Непонятно, почему бы не разместить отхожее место на улице, вроде компоновка зданий вполне позволяла это, да и сортиры снаружи я видел, но, возможно, так было сделано специально, чтобы люди по ночам не шлялись по территории отстойника.

Спать на грязном полу, да еще и на чьем-то провонявшем матрасе я не слишком хотел, поэтому выбрал себе одну из шести кроватей, стоящих возле входа. Чьи-то пожитки, лежавшие там, переложил на соседнюю койку. Нарываюсь на конфликт? Возможно, но с другой стороны, что мне делать? Забиться в угол и не отсвечивать? Решение может и хорошее, но как представлю, что придется ложиться на чей-то лежак, липкий от пота и прочих выделений организма, становится до омерзения противно. Нет уж, вонючих ночлежек мне еще в детстве хватило, лягу на кровать, а возможный конфликт всегда можно разрулить - не разговорами так кулаками. Посмотрю, что из себя представляют обитатели этого жилища, и буду уже разбираться на месте.

Бродить по бараку в поисках хоть чего-нибудь полезного или интересного быстро наскучило, по причине отсутствия оного, поэтому я просто уселся на кровать, размышляя обо всем, что произошло со мной сегодня. Причем больше чем разговор с Крестом, больше чем пленение меня угнетали воспоминания о гибели Мельникова. Все остальное можно исправить, переиграть, повернуть себе на пользу, а смерть старика уже свершившийся факт.

Казалось бы, мы с ним знакомы-то были всего ничего, но я успел к нему привыкнуть. Не исключено, что тут сыграла психология бывшего детдомовца, и в этом человеке я подсознательно видел отца или деда - тех людей, которых мне так не хватало в детстве, но разве это что-то меняет? Погиб хороший человек, погиб спасая другого, и самое печальное что, его самопожертвование было совершенно бессмысленно. Настя спокойно бы возродилась в Лесном, а мы бы втроем вышли через проход в стене. Обидно, до скрипа зубов обидно. Пусть земля тебе будет пухом, Борис.

Постепенно мысли о Мельникове вытеснились другими, более приземленными, и самая главная среди них - как отсюда сбежать? Естественно, прописываться в этом вонючем бараке на ПМЖ я не собирался. Другой вопрос, что способов выбраться из передряги живым и желательно невредимым, пока не видел. Для начала мне нужно получить информацию о городе, его обитателях и царящих тут порядках, а затем уже строить какие-либо планы.

Вечерние сумерки, как лесной кот на мягких лапах пробрались в помещение, украв и без того скудные краски. Серые стены стали еще угрюмее, а в углах поселилась густая тень, однако я все еще оставался один. Думается мне, люди в отстойнике работали далеко не восемь часов в сутки.

Через какое-то время дверь в барак все-таки открылась, и в него начали заходить люди. Грязные, изможденные, по большей части худые как скелеты. Потухшие глаза, шаркающая походка, я смотрел на них и понимал, что, если не сбегу, через несколько недель стану таким же. Гадство!

Среди этого отряда живых мертвецов ярко выделялись несколько человек, имеющих достаточно сносный внешний вид. Пусть они были такими же грязными и неухоженными, как и остальные, но однозначно не голодали, да и смотрели не только под ноги. Как вариант, так могли выглядеть люди, попавшие сюда совсем недавно, но скорее всего все обстояло куда проще, и передо мной предстала местная элита.

Один их этих типов, увидев, что я сижу на кровати, тут же нарисовался возле нее, а еще через пару секунд к нему присоединились и остальные.

Они были похожи друг на друга почти как братья - лысые, без лишнего жира, но и не задохлики. Прищуренные взгляды, кривые усмешки. Люди чувствовали себя вполне уверенно и не сомневались в собственном превосходстве.

- Новенький значит, - обратился ко мне тот самый мужик, подошедший первым, - да еще и двухполосочник. Пленник что ли? Давно у нас таких не бывало, вашего брата обычно валят сразу. Как зовут?

- Максим, - спокойно ответил я, вставая с постели.

- Вот что Максим, мое погоняло - Коготь, и я тут главный, слушайся меня, и мы подружимся, а теперь кровать освободи, будь добр, а то Чех расстроится очень, это его место, а он, когда расстраивается, начинает всякие глупости творить. Он у нас такой затейник, просто диву даешься иногда.

- Теперь это моя кровать.

- Ух ты, крутой, - мужчина обернулся назад, - смотрите-ка пацаны, у нас тут крутой завелся. Че шакал, думаешь попал в отстойник из другого города и теперь правила свои можешь тут диктовать? Очень в этом сомневаюсь, сюда опасных людей не отправляют… кроме меня.

Сразу после этих слов Коготь, оправдывая свое прозвище, продемонстрировал мне правую руку, пальцы которой несколько преобразились, став вдруг похожими на птичью лапу, оснащенную длинными и острыми на вид когтями.

Не знаю, может мужчина не увидел знак на моей левой руке, или не придал ему значения, но его удар, способный нанести незащищенному телу серьезные раны, наткнулся на “каменную кожу”. Я улыбнулся, после чего прихватил Когтя за шею и с размаха впечатал его лбом в железный каркас кровати. Тут же на меня попытался наброситься дружок потерявшего сознание главаря, но получив ногой в пах, упал на землю, корчась в муках и издавая какие-то утробные воющие звуки. Еще удар, и люди, стоявшие рядом, отшатываются в стороны, когда на них начинает заваливаться мой третий противник.

Все завершилось очень быстро. Пара секунд и на земле лежат три человека. Живы, но продолжать драку уже не в состоянии, остальные сторонники Когтя нападать на меня не спешили, осторожно отходя назад.