У Тора аж глаза вспыхнули. А Дантос подумал и добавил:

— На перестройку городской стены посторонних тоже нанимать не будем. Полагаю, такая работа станет неплохой адаптацией для метаморфов.

Против предложения герцога никто из присутствующих не возражал, даже наоборот. Торизас со Жданом посовещались и тут же принялись составлять письмо в Рестрич. А Натар смотрел на это дело, радовался и, кажется, глазам не верил. И от этого слишком часто к бокалу с ореховым ликёром тянулся.

Дантос тоже за перо взялся. Он принялся составлять послание мэру Ниринса — вызывал того к себе, для долгого и важного разговора.

Ну а когда с писаниной было покончено, Вернон задал самый важный из вопросов:

— А как же ваша повышенная секретность?

Ждан пожал плечами и ответил:

— Будем пытаться держать язык за зубами. В конце концов, мы не единственные, у кого тайны есть, и другие как-то живут. Значит, и мы сможем.

Эти слова были ещё невероятнее. Мои сородичи готовы рискнуть? Отринуть многовековые традиции, чтобы попробовать жить по-человечески? Чтобы иметь возможность развиваться, а не вариться в собственном соку? Да быть такого не может!

Угу. Быть действительно не могло, но всё-таки было. И это требовало ещё одной бутылки орехового ликера. А лучше — двух!

И бутылка действительно появилась — ровно в тот момент, когда мы вплотную подошли к обсуждению мотива… То есть поиска «внешнего» обоснования для столь массового и активного переселения.

Старейшина Ждан предложил версию землетрясения — мол, в предгорьях, из которых община прибыла, потряхивать стало, вот и решили переместиться. Но мы такой вариант не одобрили. Просто, кроме вопроса «Почему вы родные края покинули?», напрашивались другие. В частности: «А почему приехали именно в Керн?» и «А кто вы вообще такие? И на каком основании общиной себя зовёте»?

Пришлось напрягать фантазию.

В ходе обсуждения мы, конечно, вспоминали артели, которые как семьи живут, а также народности вроде винтан и криксов — у них собственные, отдельные причуды, оспаривать которые никто не возьмётся. Ну и секты, включая литариев, помянули — последних не любили, но с их правом на особенное мировоззрение всё-таки считались.

На артель метаморфы не тянули. С народностью тоже проблема имелась — эта версия была слишком близка к истине. А вот притвориться сектой… а почему нет?

Литарии, например, отличались тем, что смотрели на пантеон богов иначе, нежели большинство жителей империи. Они верили, что высшие силы не равноправны, что Леди Смерть выше прочих стоит. Мои сородичи тоже могли во что-то такое особенное «поверить». И на основе этих специфических взглядов в общину «объединиться»!

Одно плохо: о существовании литариев люди знали, а вот про общину, возглавляемую Жданом, — увы. А нечто совершенно новое всегда подозрительно. Но ведь в рамки уже имеющихся «учений» сородичи точно не помещались!

— А пусть они будут сектой, которая поклоняется драконам? — после долгих раздумий предложил Натар.

— И что? И зачем? — спросил Вернон скептически.

— Это объяснит, почему они так резко сорвались с места, — пояснил стражник.

— В западных горах этих драконов как муравьев в траве, — напомнил маг. — Если они так любят драконов, то почему не ушли к драхам?

— А они не всех драконов любят, — хлебнув ликёра, нашелся стражник. — Только вот таких… — кивок на меня, — маленьких и человечных.

Я, выслушав замечание, фыркнула. Торизас тоже. А вот Дантос со Жданом задумались, и спустя полминуты старейшина выдал:

— Не поклоняемся, а верим в особую роль в истории! Именно поэтому стремимся быть рядом.

— Да, но она одна из вас! — вновь выступил в роли скептика Вернон. — Получается, что в вашей «секте» состоят её родители и брат. А ещё она росла на ваших глазах и совсем недавно к вам в гости моталась. Нет, я знаю, что последнее не афишируется, но всплыть всё-таки может.

— И? — нахмурился Натар.

— И на фоне этой информации эта вера в «особую роль» очень глупо выглядит, — пояснил стражнику маг. — Ведь если Астрид для них так ценна, то почему её отпустили?

— А мы изначально не знали, что человек-дракон среди нас появится, — заявил старейшина. — Мы просто жили и, благодаря сказаниям предков, верили, что однажды такого дракона встретим. А потом, когда всё открылось, отправились вслед за Астрид в Керн. И убедили их светлость принять нас и оказать нам помощь.

Я опять фыркнула. Лично мне легенда казалась совершенно неправдоподобной, зато Вернон неожиданно смягчился.

— Не идеальный, но всё-таки вариант, — помедлив, сказал он. Потом улыбнулся и добавил: — А как называться будете?

Бывший наставник завис, брат — тоже. Но именно он, Торизас, в итоге предложил:

— Свидетели дракона.

Мм… Как-как?

Мне название опять-таки не понравилось — было в нём нечто нелогичное, а Ждан улыбнулся и сказал:

— Подходит.

— Чем? — не сдержавшись, выпалила я.

Меня смерили насмешливым взглядом, потом пояснили:

— Астрид, название совершенно не принципиально, поэтому может быть любым. Главное — суть наших верований. А верим мы в тебя и твою «великую роль в истории»!

Вот теперь я закатила глаза и застонала, но мужчины не прониклись. Их, включая Дантоса, легенда устраивала и… откровенно говоря, веселила!

Ждана и Торизаса мы оставили в замке, ибо смысла отправлять их обратно в Ниринс не было никакого. Тем более сейчас, когда метаморфов всего двое и когда столько всего важного обсудить нужно.

Лично я такому раскладу порадовалась, а слуги… скажем так, ситуация вызвала общее недоумение и большое любопытство.

Пусть пока никто не трубил о том, что Торизас — мой брат, но наше родство было очевидно. С учётом моего статуса невесты, а также распущенных ранее слухов о кузине, повод недоумевать действительно имелся. Просто у герцогской как бы родственницы не может быть настолько простецкого брата…

Но спросить никто, конечно, не решился. А вот я, глядя на общую реакцию, призадумалась. Мне тема нашего с блондинчиком родства с самого начала не нравилась, а теперь, если моя семья поселится в Ниринсе, выдать меня за кузину будет совершенно невозможно. Добавить сюда изыскания графини Итерек, и легенда превращается в дым. И что, простите, в этой ситуации делать?

Я, в отличие от слуг, проявить любопытство не постеснялась. Ночью, когда мы остались наедине, задала вопрос Дану.

Блондинчик прищурил свои серые глазища и хмыкнул. И тоже спросил:

— Кузина? Какая такая кузина?

Я сперва растерялась, потом тоже прищурилась. То есть кто-то решил притвориться, будто ничего такого не говорил? Ну знаете!