— Чушь! Все, что вы говорите, — чушь. Бог есть Бог. А человек есть человек. Человек никогда не сможет сказать: «Да будет свет!» Никто, кроме меня, Светоносного ангела, этого сказать не может. Я — Владыка света.

Тому показалось, что сейчас этот прожектор и голос его расплавят и раздавят, как раздавили тайну и тишину. Вот-вот, сей¬час. Но… страшный голос оборвался на полуфразе, на полуслове. Кажется, он успел сказать «Я Владыка све…» — и все. Лес опять стал тихим и засиял своими таинственными огнями, которые отражались и поблескивали в глазах у Оля.

— Это ты его прогнал? Ты сильнее его?

— Я не мерюсь с ним силой. Просто он не выносит тишины. Если тишина становится полной, он задыхается, гаснет и замолкает. Мы с тобой слишком долго говорили. Нам казалось, что мы не нарушали тишины, и все-таки ее стало чуть-чуть меньше. Тебе незаметно, но я-то знаю… Вот он и смог подойти. Но я снова во¬шел в тишину, которой он не выдерживает. Тот, кто входит в та¬кую тишину, может обрывать его на полуслове.

— А он в самом деле владыка света?

— Ну нет. Настоящим светом он не владеет. Свет у него искусственный. Но этот искусственный свет сейчас правит нашим миром.

— А как от него избавиться? Как сделать так, чтобы он не правил миром? — спросил Том.

— Тише, Том. Ты задал слишком много вопросов. Ты забыл, что на вопросы «как», «когда» и «почему» волшебники не отвечают. Все ищут волшебных слов, но есть еще и волшебное молчание, и только из него рождаются волшебные слова. Больше я тебе ничего не скажу.

***

Вот о чем вспоминал Том, лежа в постели в своем доме со светящимися окошками. Он был вчера поздним вечером в лесу и беседовал там с Олем, косматым, как деревья, и добрым, как мягкая трава и теплая вода в озере. Там было что-то очень хорошее, но и очень страшное тоже. В сердце осталась и радость и тревога. Но тревога постепенно проходила. Всходило солнце, и он знал, что скоро увидит Ту, которую любит больше всего на свете. А с Ней так спокойно! Когда Она рядом, так ясно, что свет этот наш, любимый, тихий, никогда не кончится. То есть кончится ночь, будет утро, и день, и вечер, а потом взойдут звезды… Нет, свет никогда не кончится, раз есть Она, которая никогда не кончается. Ведь Она очень старая. Все это знают. Она была тогда, когда еще страны нашей не было. Но разве Она — старая? Она девочка, такая же юная, как это утро, как этот цветок, только-только раскрывшийся. Ее так и зовут часто: Девочка-Цветок. Когда Она рядом, то ясно, что ничего плохого случиться не может. Не может и все. Такая радость, когда Она рядом!

— Девочка моя!

— Здравствуй, Том! У тебя была какая-то тревога? Ты о чем-то хочешь меня спросить?

— Да. Послушай. У Оля есть волшебное молчание. А у тебя — я знаю — волшебные слова. Ведь всем известно, что наш город и вся наша сказочная страна появились по твоему волшебному слову. А лучше нашей страны нет ничего на свете. И она будет всегда, потому что ты есть всегда. Ты ведь никогда не кончишься?

Она молчала.

— Ты слышишь меня? Почему ты молчишь, как Оль? Ты ведь так хорошо умеешь говорить. Ты же знаешь волшебные слова.

Она продолжала молчать.

— Ответь мне, пожалуйста, — ты ведь никогда не кончишься? Скажи… никогда?

Она посмотрела на Тома и проговорила:

— Я уже много раз кончалась. Только ты этого не замечал, или забывал об этом, потому что я умела все начинать сначала. И ты этому должен научиться.

— Я?!

— Ну да, ты.

Ой! Опять этот прожектор и этот гром.

— Никогда! Никогда ни один человек не научится этому! Никто не владеет светом, кроме одного ме…

Голос или вернее грохот прервался на полуслове, как и тогда в лесу.

— Ну конечно, раз Оль умеет его останавливать, то и ты тоже, — пролепетал Том.

— А ты все еще дрожишь?

— Д-да… Мне не по себе.

— Скажи, а тебе это ни чуточки, нисколько не нравится?

— Нравится — это?!

— Ну да, я знаю, что тебе это нравиться не может. А ведь многих это завлекает.

— Для меня это, как будто смерть приходит. Вот-вот и убьет.

— Да нет, не бойся. Если тебя это не привлекает, то ничего с тобой не сможет сделать тот, кто называет себя владыкой света. Даже если и убьет тебя, ничего с тобой сделать не сможет.

— Как это — даже если убьет?…

Она ничего не ответила. Она как будто слушала что-то в себе и не глядела на Тома. — А потом подняла глаза и спросила:

— Ты знаешь, чем отличается настоящий свет от искусственного?

— Ну как же не знать! Настоящий свет — это самое хорошее, а искусственный — самое плохое.

— Это, может быть, так и есть, но знаешь, многим кажется совсем наоборот.

— Неужели?

— Представь себе.

— Ну тогда я скажу вот как: настоящий свет таинственный. У него есть тайна. А у искусственного — никакой.

— Это ты точно сказал. Вот тебе и надо познать эту тайну. Тайну живого света. Это непросто, Том. Это твоя задача. И знай: чтобы ни случилось с тобой или со мной, ты не должен отвлекаться от своей Задачи. Ты должен познавать тайну света. Всегда познавать. Вот сейчас начнет заходить солнце. Не спеши зажигать лампу в своем домике. Следи, как свет приближается и приближается к земле, как последний луч потонет в озере (или в море, которое по ту сторону леса). Ты почувствуешь, что что-то понял. Но это еще только самое начало. Потом взойдут звезды и тоже начнут что-то говорить тебе. Ночью ты заснешь, конечно. Но хорошо, если проснешься рано, с первыми птицами и увидишь, как светлеет небо, как звезды гаснут, и занимается заря… Иди, Том. И помни: что бы со мной ни случилось, у тебя есть своя задача.

***

Когда солнце опускалось все ниже и ниже, ему казалось, что свет входит прямо в его сердце. И вот чуть-чуть еще, совсем немножко, и — он узнает тайну. Но он не успел. Свет погас. На небе за¬жглись звезды. И звезды звали его