И все же Шанс не мог забыть братьев. Он не сомневался, что с ними приключилась беда, и рвался вернуть их домой. Но отец, у которого оставался один Шанс, не был готов попрощаться и с ним тоже. Прошел год с тех пор, как Фортуна пустился в путь, и в гавань опять принесло пустую лодку – в ней лежали два черных пера. Шанс умолял отца разрешить ему отправиться за братьями, и наконец старик уступил.

Шанс сел в лодку, взял с собой два пера и поплыл через топи на поиски ведьмы. Завидев, что он приближается, старуха разгневалась, поскольку хорошо помнила его братьев и ожидала, что Шанс окажется таким же грубым и безрассудным. Потому она взяла с неба облако и напустила на топи жуткий туман, в котором Шанс безнадежно заплутал. Лодка его наткнулась на камень и затонула. Тогда Шанс прыгнул в воду и проплыл остаток пути. К тому времени, как добрался до островка, он наглотался морской воды на всю жизнь вперед, но тем не менее учтиво поприветствовал ведьму, понимая, что явился без приглашения.

– Почему не сдаешься? – спросил ворон с ее плеча. – Почему не сдаешься?

– Потому что я должен найти братьев, – объяснил тот. – Для отца я последний шанс.

Ведьма кивнула и протянула Шансу камень с отверстием.

– Посмотри сквозь него! Посмотри сквозь него! – велел ворон. Шанс поднес камень к глазам и… увидел остров.

Старая ведьма молча протянула ему котел.

– Выбирай одно! Бери одно! – каркнул ворон.

Шанс увидел, как трясутся у ведьмы руки под весом котла.

– Давайте я сам его подержу, пока выбираю, – предложил он. – Отдохните.

Ведьма охотно передала ему тяжелый котел.

– Башмаки мне не нужны, – сказал Шанс, перебирая содержимое котла. – Мои, хоть и старые, дороги мне, потому что их сшил отец, а до меня их носили братья. Яйцо красивое, но вдруг его ищет какая-то птица? В кинжале и плаще нет смысла, если я не могу подарить их братьям. А что до кроличьей лапки – если я встречусь с братьями, значит, удача и так на моей стороне. Зато, – он похлопал по карманам, – моток веревки всегда пригодится!

Ведьма кивнула, довольная его мудростью и добротой. Шанс привязал веревку к поясу и продолжил:

– Будет несправедливо, если я ничем не отплачу взамен. У меня почти ничего нет, но я с радостью подарю вам песню, если это вас порадует.

Ведьма снова кивнула, и Шанс насвистел мелодию, которую придумал, пока шил сапоги. Эта мелодия всегда подбадривала его и помогала скоротать время. Ведьма была тронута его благородством и пожалела, что потопила его лодку.

Она нашла на берегу большую раковину, потерла – и, к изумлению Шанса, раковина выросла у него на глазах до размеров небольшой лодки. А два черных пера, что были у него при себе, вытянулись и стали такими крепкими, что ими стало можно грести. И в этой раковине, с перьями вместо весел, Шанс поплыл, подгоняемый попутным ветром, который, чтобы помочь, послала ведьма. Добравшись до острова, он заметил крутую тропу на склоне и огляделся, размышляя, где бы сойти на берег.

– Я так и знал, что веревка пригодится, – сказал себе Шанс.

Острым краем раковины он отрезал кусок веревки, привязал один конец к ветке, а другой – к морскому желудю, приросшему к раковине, и у него остался еще порядочный моток. Потом Шанс полез по склону, постоянно соскальзывая. Преодолел где-то четверть пути и задумался, не поможет ли веревка облегчить подъем.

– Ничего себе! – воскликнул Шанс, когда размотал веревку и увидел на конце петлю. Размахнувшись, накинул петлю на торчащий корень, который, как он убедился, с легкостью выдержал его вес. Так он и карабкался по утесу, цепляя веревку то за камень, то за корень, и не успел оглянуться, как забрался наверх.

Там он нашел старинный колодец, в глубине которого плавало ведро.

«Как жаль, что оно упало, – подумал Шанс. – Может быть, мне удастся выловить ведро и привязать к нему веревку, чтобы каждый мог утолить жажду?» К его удивлению, на стенке колодца нашелся старый рыболовный крючок. Шанс привязал его к концу веревки, другой конец закрепил на вороте колодца и опустил крючок вниз. И со дна тут же раздался голос:

– Прошу тебя, не лови меня на свой крючок! Ведь на самом деле я человек, а не рыба.

– Триумф! – воскликнул Шанс. Голос брата он узнал бы из тысячи. – Прыгай в ведро, я тебя вытащу!

Триумф заплыл в ведро, Шанс подцепил крючком ручку и начал крутить ворот. Ведро поднялось, а вместе с ним и Триумф, который превратился в огромную рыбу со сверкающей серебристой чешуей. Братья засмеялись, заплакали и поведали друг другу свои истории о встрече с ведьмой и ее вороном. Потом Триумф рассказал, что Фортуна ушел в пещеру и больше не появлялся.

– Мы вернем Фортуну, а потом найдем способ разрушить проклятие и превратить тебя обратно в человека, – пообещал Шанс. Снял с крючка ведро, в котором плескался брат, и направился ко входу в пещеру.

Там он остановился и заметил, что на поясе до сих пор висит веревка – и не собирается заканчиваться. Шанс понял, что веревка не простая: она не кончалась, да к тому же была необычайно крепкой.

Наверняка лабиринт окажется запутанным и полным опасностей, рассудил Шанс. Он продел один конец бечевки сквозь отверстие камня, хорошенько завязал и положил камень у входа в пещеру. Теперь он мог идти по лабиринту, разматывая по пути веревку, а заблудившись, легко вернулся бы по ней назад. И уже зашел было в пещеру, как вдруг услышал тихий голосок:

– Прошу, возьми меня с собой!

Шанс оглянулся, но никого не увидел, кроме жучка-светлячка, сидящего на скале.

– Мои братья и сестры отправились в пещеру, а меня оставили здесь, – сказал светлячок. – У меня слабые крылышки, и я ни за что до них не долечу.

Триумф попытался убедить брата не слушать жучка:

– Ты и так вынужден меня нести. К чему тебя лишнее бремя?

– Нам ли не знать, каково это – лишиться брата? – ответил Шанс.

Он посадил светлячка на плечо и шагнул в пещеру. В благодарность жучок засиял так ярко, что осветил ему путь.

Шанс шел вперед, пробираясь по темным сырым коридорам. Чтобы поднять себе дух, он запел, и голос эхом отразился от стен – но это был не его голос.

– Это же голос Фортуны! – воскликнул Триумф.

Но сколько они ни звали и где ни искали, Фортуны нигде не было видно. Шанс понял: подобно тому, как Триумф превратился в рыбу и остался в колодце, Фортуна превратился в эхо и остался под сводами пещер. Шанс продолжил петь, чтобы голос брата следовал за ним, и, хотя пришлось немало поплутать по лабиринту, крепкая бечевка не давала ему заблудиться.

На третий день, когда двое братьев уже охрипли от пения и простыли от сырости, они увидели перед собой ярко освещенную пещеру. Посередине стоял старый фонарь, полный светлячков, а рядом валялся изношенный ботинок, весь в разводах от морской соли. Шанс понял, что тот принадлежал его легкомысленному брату. Маленький жучок воссоединился со своими родичами, и вместе они засияли еще ярче прежнего.