– Она ходила за ним хвостом, – хихикнула Пенни, – все мужчины не отрывали от нее глаз, сходя с ума от зависти, а Хьюго не соизволил удостоить Лисетт даже взглядом.

– Он открыл глаза, только когда она полезла ему в штаны!.. – Гас усмехнулся и стал переодевать свитер.

– И как Хьюго отреагировал? Я о просьбе сдать дом для съемок… – говоря это, Зои почему-то взглянула на Таш. Та вспыхнула и притворилась, что ищет уздечку.

– Не знаю. – Пенни сморщила нос и кинула шипучий алкозельтцер в апельсиновый сок. – Мне кажется, у него случилось сотрясение мозга после поездки на мотоцикле с тобой, Таш. Ума не приложу, как ты могла оставить его одного с травмой головы. Все только об этом вчера и говорили.

– Он был в порядке! – Щеки Таш пылали. – Хьюго отлично двигался и говорил. Он отделался царапинами.

Пенни укоризненно взглянула на нее:

– По мне, так вы оба поступили очень неразумно.

– Зачем ты это сделала, Таш? – Зои поддержала сестру. – Уверена, Найл ни за что бы не уехал, если бы знал, что, как только за ним захлопнется дверь, ты отправишься гонять по полям с Хьюго.

– Это была игра, – вскинулась Таш. – И я полагала, что Найл вернется.

– Прости, это я виновата, – вздохнула Зои. – Мы очень долго уговаривали Руфуса выйти из машины. Найл был так заботлив, что я в благодарность предложила ему кофе. Мы разговорились и просто не заметили, как пролетело время.

– Вы пили кофе? – спросила Таш. Зои кивнула:

– Литры кофе! Найл рассказывал мне о постановке Анны Бронте, когда пришла Индия. Кьюбиты подбросили ее с вечеринки. Она как раз читает «Жителя Уайлдфелл-холла», так что они с Найлом стали делиться впечатлениями, как два зубрилы, готовящиеся поступать в Оксфорд. Найл сказал, что Индия подкинула ему новые идеи, и поспешил домой, чтобы просмотреть сценарий и сделать записи.

«А вместо этого опустошил бутылку!» – подумала Таш. Она не могла забыть слова Хьюго и хотела признаться Зои в своих страхах, но сейчас ей нужно было спешить к Снобу, чтобы подготовить его к приезду вагончика.

На тренировке в Лоэртоне Хьюго ни словом не обмолвился о прошлой ночи. Он был угрюм и почти не разговаривал с Таш, только попросил ее поторопиться, проходя пробный круг. Таш обратила внимание на то, что у него мешки под глазами.

– Вы вместе поедете на одном коне, как вчера на мотоцикле? – хихикнула Люси Филд.

– Таш никогда не доверит мне Сноба, – мрачно хмыкнул Хьюго. – Боится конкуренции.

– Вот уж я посмеялась бы, если бы ты ехал на нем с тем же мастерством, как вчера на мотоцикле!.. – съязвила Таш, отметив однако, что наездник легко перепрыгнул одну из самых сложных преград.

– Я четыре года подряд побеждал на этих соревнованиях, – фыркнул Хьюго, глядя, как она измеряет шагами расстояние между барьерами, один из которых представлял собой живую изгородь со рвом: через этот барьер, казалось, прыгаешь прямо в небо.

– Надо же, сколько новых барьеров прибавили в этом году! – Таш остановилась, чтобы не сбиться со счета.

– Значит, я возьму и их, – ответил Хьюго, едва удостоив взгляда опасную изгородь.

На предварительных состязаниях Таш смогла набрать неплохое количество баллов, учитывая, что большинство жокеев после вечеринки выступали из рук вон плохо.

– Это провокация, – ругался один из лучших наездников Великобритании Брайан Седжвик. Его широкое лицо было серым от недомогания. – Хьюго надо пристрелить.

Однако ворчуны смолкли, увидев, что выступление Хьюго – наихудшее за последние пять лет. Серфер, грациозный и легкий конь с длинными, как у кролика, ушами, напрягал их в стремлении уловить дыхание своего наездника, словно антеннами. Конь и хозяин были просто созданы друг для друга. Но сегодня, когда хозяин в расстроенных чувствах плюхнулся в седло, шоколадные уши животного были опущены. Хьюго дважды сбился с маршрута, держался в седле как любитель и чуть не упал с коня. Сделав круг, он спешился, кинул вожжи Фрэнни и ушел прочь.

В этот вечер все были подавлены. Таш приглашали на ужин в соседний вагончик, но у нее хватило сил только на звонок Найлу. Вернувшись к себе, девушка рухнула в постель, чтобы хотя бы как следует выспаться. Радовало только отсутствие Хьюго – он ночевал на ферме у друга, и Таш чувствовала себя спокойнее.

Утро следующего дня выдалось таким же промозглым. Капли дождя стекали по одежде и шлемам, бумажные номера участников намокли, и цифры размылись. Теперь жокеи, проезжая мимо судейской трибуны, громко выкрикивали свои номера.

Таш, которой выпало выступать одной из первых, пораньше вывела Сноба из стойла и отрабатывала с ним базовые приемы.

Мокрые и грязные барьеры выглядели еще более устрашающими, чем вчера. Один из них особенно волновал Таш. Перед тем, как взять этот узкий и островерхий барьер, предстояло перепрыгнуть затопленную дорогу. Учитывая, что земля была скользкая и сырая, это было примерно то же, что танцевать на льду без коньков. Барьер находился почти в самом конце манежа и требовал особого внимания.

В конюшне царило оживление. Теду удалось сполоснуть Сноба шампунем, и теперь конь сопротивлялся попыткам его вытереть, словно капризный ребенок, которого мама заставила умываться против его воли.

– Хьюго еще спит. – Тед увернулся от лязгнувших зубов Сноба. – Говорит, что теперь, когда Бодибилдер вне игры, он может проваляться до обеда.

– Счастливчик! – Таш заметила, что Сноб оторвал кусок от куртки Теда. – Он в хорошем настроении?

– Хьюго или Бод?

– Оба.

– В отвратительном.

На скачке с препятствиями Сноб повел себя весьма своевольно. Он помял две цветочные клумбы и сломал балку, перепрыгивая через барьер. Таш покидала манеж с гудящей головой.

После дистанции у нее болели руки, лицо пылало, а сердце бешено колотилось. Таш решила, что на этот раз она уцелела только чудом.

Тед и Стефан, оба в мягких пальто и пушистых шапках, приветствовали ее одобрительными криками, когда она проносилась мимо. Но Таш понимала, что ее выступление было далеко не идеальным. Она всеми силами пыталась удержать Сноба, неистово рвущегося вперед, вопреки желанию своей наездницы. Недели тренировок прошли даром. Сноб был слишком силен для нее, и Таш приходила в отчаяние. Возможно, конь и любил свою хозяйку, но он уже не слушался ее, совсем как загулявший муж.

Задев всего один барьер во время взятия препятствий, Хьюго, несмотря на вчерашний громкий провал, имел все шансы на удачное выступление. Все решал последний кросс. Чтобы подготовить Серфера к более серьезному соревнованию в Бадминтоне, нужно было выбрать кратчайший и опаснейший маршрут.

Но земля тем временем превратилась в болото. Старт снова отложили, и Серфер, встревоженный суматохой, нервно гарцевал на месте.