Джентльмен хорошо одевается, подумал Маре, в большинстве в строгие тона, но богато и элегантно. А какой набор туалетных принадлежностей! Сколько хитроумных хорошеньких вещичек, с драгоценными камнями, эмалью или в футлярах из дорогой кожи. Большинство из них инспектору были незнакомы. Пьер же чувствовал себя как во сне. Как будто очутился в пещере Али-Бабы.

Но рубинового кольца не было.

Они старались не устраивать большого беспорядка. Уложить все вещи обратно на место было бы непросто для слуги джентльмена, который с беспокойством наблюдал за происходящим с порога.

Инспектор уже начал готовить извинения, когда заметил в дальнем углу шкафа смятый, свернутый в узел халат. Казалось, его свернули в узел и небрежно швырнули туда, что было совершенно не похоже на то, как обращались с другими вещами джентльмена. Ярко-голубой. Роскошный.

Странно.

— Посмотрите-ка, Пьер.

Камердинер объяснил, что утром он уложил халат в дорожный сундук, но хозяин выбросил его оттуда.

— Он мне сказал, что если его поездка окажется неудачной, то я должен отдать его старьевщику, ибо тогда он не захочет его даже видеть.

«Что оказалось бы для старьевщика настоящим богатством», — подумал инспектор.

В подкладке этого халата и было зашито кольцо со сказочным рубином.

— Не знаю, Жанна. Просто не знаю. — Это было все, что сказал виконт, когда инспектор арестовал его за убийство барона Рока.

— Ну, тогда это всего лишь какая-то путаница, — сразу лее ответила жена, — и мы все скоро будем смеяться над этим. Возьми теплый плащ, — сказала она. — Ночь будет холодная. И я пошлю завтра провизию и теплую одежду в… куда? — Она вопросительно взглянула на инспектора.

— В Бастилию, мадам. — улыбнулся виконт, — не в обычную тюрьму, куда меня посадили прошлый раз. Знаешь, Жанна, я бы ужасно расстроился, если бы они считали меня недостаточно важной персоной для Бастилии. Вместе с другими по-настоящему опасными писателями.

— Утром я сразу же поговорю с моим адвокатом, — сказала маркиза. — Не беспокойся, мы вытащим тебя оттуда.

— Но мне очень жаль, что я причиняю тебе беспокойство, Жанна.

Они как-то странно обнялись, заметил инспектор. С теплотой и даже с чувством, но так обнимают друг друга товарищи по оружию, а не женатая пара. Но они и были странной парой; они ему даже нравились. И он не удивлялся этому. В отличие от Пьера старший инспектор Маре уже давно не удивлялся собственным чувствам к подозреваемому.

— Вы были добры, месье инспектор, — сказал виконт, — позволив проститься с женой цивилизованным образом. Мы можем идти? Это тяжело для нее. Нет, подождите минуту, еще одно, — обратился он к Пьеру. — Видите ли, я уже оплатил свое очередное посещение в пятницу «Жемчужины в розе». Вы, конечно, помните, месье… — Пьер густо покраснел, — это солидное заведение неподалеку от пристани на Левом берегу. Несколько недель назад вы пришли туда следом за мной, хотя в то время я думал, что вас интересует само это место. Оно ужасно дорогое и доступно только тем, кто получил наследство или женился на больших деньгах, я подумал, не пригласить ли вас туда в качестве моего гостя. Вы согласны, что будет жаль, если в пятницу девушки будут лишены внимания? Так почему бы вам не пойти вместо меня? Объясните ситуацию мадам Алисе и передайте мои извинения и наилучшие пожелания.

Странная речь для мужчины в присутствии собственной жены, подумал инспектор. Пьер, заикаясь, пробормотал свои благодарности, а маркиза разрывалась между желанием горько рассмеяться или дать волю слезам.

— Я буду скучать без тебя, Жозеф, — сказала она, — но я уверена, что это глупое дело скоро разрешится. А теперь, инспектор, вам действительно лучше уйти.

Маре постарался поскорее вывести из дома свою маленькую процессию и дать даме возможность выплакаться в тишине и одиночестве.

Однако она не стала плакать, а помогла растерянному Батисту привести комнату Жозефа в порядок. Затем вернулась в свой кабинет и составила два списка. В первом, для адвоката, она записала каждое слово, произнесенное ею, Жозефом и полицейскими. Во втором — перечислила огромное количество вещей для отправки в Бастилию.

«Списки успокаивают, — подумала она. — Не то что письма никчемным глупым людям».

Но все равно письмо надо написать, и чем скорее, тем лучше. И она написала письмо герцогу и герцогине де Каренси Овер-Раймон, извещая их о положении дел и обращаясь с просьбой «оказать поддержку. Она не ожидала от них помощи. Но приличия требовали сообщить о положении Жозефа, а не ждать, пока они узнают об этом из скандальных газетенок.

И только когда открылась боковая дверь и Жанна услышала знакомый стук каблучков по мраморному полу, она позволила себе расслабиться и зарыдать в объятиях нежных любящих рук.

— Это все, Марианна, — сказала герцогиня. — И не забудь закрыть за собой дверь. Если герцогу или мне что-то будет нужно, я позову лакея.

Мари-Лор присела, собрала чайные принадлежности и вышла из комнаты, движением бедра и локтя закрыв за собой дверь. Герцог и герцогиня подождали, пока в коридоре не замолк звук ее шагов.

— Она выглядит здоровой, — заметила герцогиня, обращаясь к мужу. — И Жак говорит, что она не жалуется на болезни другим слугам. Но лучше время от времени проверять ее на всякий случай.

Юбер рассеянно кивнул, все еще глядя на дверь, на то место, которого коснулось бедро Мари-Лор. Герцогиня кашлянула.

— А что касается новостей о вашем брате… Отведя взгляд от двери, он повернулся к ней.

— Вы имеете к этому какое-нибудь отношение? — спросил он.

— Никакого. — Она]посмотрела на него ничего не выражающими зелеными глазами. — Конечно, нам очень повезло. Но нет, мне никогда не приходило в голову выдать его, если он убийца, или оговорить его, если нет.

Она говорила мягко, как бы показывая мужу, что на нее не действует скептическое выражение его лица.

— Мне льстит, месье, что вы считаете, что у меня хватит ума на такое. Я знаю, что у вас не хватило бы, как бы сильно вы этого ни желали.

— Я? Но я никогда… Он, черт побери, мой брат, Амели. — Герцог так и не смог закончить свою мысль. Он замолчал и пожал плечами. — Ты думаешь, он это сделал? — спросил он.

— Какое значение это имеет, если и сделал? — ответила она. — Какое значение имеет, кто это сделал? Или даже кто Донес на него?

Он на минуту задумался.

— Нет, полагаю, что не имеет, — медленно произнес Юбер.

Она кивнула, наблюдая, как меняется выражение его лица, когда он обдумывал ее слова. Ему чужда логика, подумала герцогиня, но он разберется. Хотя, пожалуй, лучше немного ему помочь.

Ее голос зазвучал с большей теплотой и проникновенностью.

— В конце концов, — начала она, — все эти годы он получал так много внимания, столько всего, что должно было принадлежать вам. Какая разница, если он и проведет немного времени в тюрьме, а здесь дела примут свой естественный оборот? С ним не случится ничего серьезного; он выскользнет, как всегда. Все, вероятно, разрешится очень просто без моей или вашей помощи. Как-нибудь я все же отвечу на письмо толстой Жанны. Какое-то сочувствие, сестринское кудахтанье, просто ради приличия. Но что очень важно, — добавила она, — нельзя допустить, чтобы об этой новости узнали в доме.