Все это время Тал и Ксорве, скрючившись, выжидали в темноте.

– Значит, так, – прошептал Тал. – Как только она разорвет заклятье, я подам сигнал. Ты убиваешь жрицу. Я забираю Реликварий. Мы разбираемся с воскрешенными, если потребуется, и уходим.

– Мы можем попробовать забрать ее с собой, – сказала Ксорве. – Я про адепта.

Тал нахмурился.

– Что? Зачем? С ней все будет в порядке. Страж отвезет ее домой. Ты же слышала, что говорил священник.

Для них это карсажийский артефакт. Мы должны забрать его, пока они ничего не поняли и не подняли шум.

– Ладно. Хорошо.

– Можешь остаться и проследить, чтобы твои дружки благополучно выбрались отсюда, – сказал Тал. – Но я забираю Реликварий домой.

– Хорошо, я же сказала, – огрызнулась Ксорве. Она и сама не знала, зачем предложила это. Шутмили будет в безопасности с остальными. – Действуем по плану. Как только Оранна достанет Реликварий.

Внизу, на арене, Шутмили стояла перед обелиском, не дотрагиваясь до него. Ничего интересного. Краем уха Ксорве слышала мерный гул магии, похожий на биение гигантского сердца.

Ксорве сжала ладонь вокруг рукояти меча. Обычно ей не составляло труда сосредоточиться перед схваткой, войти в состояние покоя и решимости. Что-то сбивало ее с толку.

Время от времени вокруг Шутмили вспыхивала темная аура: скрученные корни и щупальца, очерченные в темноте. И больше ничего – лишь монотонная песнь бога, по-видимому, совершенно не замечавшего, что творится в его обители.

Шутмили начала дрожать, как пламя на сквозняке. Большую часть времени она молилась вслух. «Друг Мертвых, Ты, присматривающий за вратами жизни, молю Тебя, присмотри за стражем Дарью Малкхаей. Мудрый Владыка, Ты, указующий нам цель и путь, молю Тебя, направь мои руки».

Затем она отступила, повернувшись к Оранне, которая наблюдала за ней с расстояния в несколько футов.

– Есть проблема, – сказала Шутмили. – Я знаю, как это сделать. Я могу снять заклятье.

– Но?.. – Оранна подошла, вытащив из волос случайный лепесток.

– Невозможно сделать это, не разбудив божество в обелиске. Спящего, как вы его называете.

– Ах, – сказала Оранна. – Ты дошла до сути. Да. Подозреваю, вор был особенно доволен этим. Скорее всего, они планировали вернуться и открыть печать, когда это будет безопасно. Умирающий мир – лучшее место, чтобы его спрятать.

– Спящий едва ли обрадуется, – заметила Шутмили.

– Точно, – согласилась Оранна. – Плен длиной в тысячу лет кого угодно разозлит.

– Но… как нам тогда быть? – спросила Шутмили.

– Сделай это, – сказала Оранна. – А потом придется бежать.

Ксорве и Тал переглянулись.

– Подожди, – прошептал Тал. – Придерживаемся плана. Забираем Реликварий и валим отсюда.

– А как же Малкхая… – начала Шутмили. Остекленевшими глазами она уставилась в одну точку, как будто не верила в происходящее. – Прикажите своим воскрешенным перенести стража в безопасное место. Пусть выведут его на поверхность. Он не должен пострадать.

– Прекрасно, – сказала Оранна. Она жестом отдала приказ, и воскрешенные снова подхватили стража, неся его как груз.

– Здесь находится еще один из моих людей, доктор Лагри, – сказала Шутмили. Оранна подняла брови, и лицо Шутмили ожесточилось. – Вы знаете, что не сможете сделать это без меня. Помимо доктора Лагри здесь еще двое. Скажите своим людям, чтобы нашли их и убедились, что они в безопасности.

Ксорве поморщилась. Было бы куда легче, если бы Шутмили забыла о них.

Воскрешенные утащили Малкхаю в сторону дальней лестницы, находившейся на другой стороне арены, позади Оранны. Шутмили пробежалась рукой по волосам, поправляя косы.

– Ну что же, – сказала она и выпрямилась.

Она вплотную подошла к коленопреклоненному гиганту, будто собиралась наклониться и поцеловать его. Но вместо этого прижалась к нему лбом и закрыла глаза.

Первая цепь треснула с отчетливым металлическим звоном. За ней, с ужасным грохотом, другая, еще и еще. Кулаки Шутмили были крепко сжаты.

Лопнула еще одна цепь, высвободив руку замороженного. И он пошевелился. Ксорве не верила своим глазам. Массивная, угловатая, бледно-голубая от холода ладонь пару раз выгнулась в воздухе, стряхивая кристаллы льда, и схватила Шутмили за запястье, выворачивая ей руку. Шутмили вскрикнула, как будто прикосновение обжигало, но не двинулась с места.

Оранна пробормотала что-то, но Ксорве не расслышала. Она вспомнила слова Оранны, которые та произнесла восемь лет назад. Поначалу она испытывала страх, но в назначенный день она была спокойна. Ксорве честно пыталась в это поверить. Этой веры хватило, чтобы беспрекословно подняться к Святилищу. Она не знала, что есть другой путь, кроме принесения себя в жертву. Она не знала, что можно было выбрать борьбу.

Было бы легче, если бы Шутмили плакала. Но вместо этого Ксорве и Тал, съежившись в темноте, смотрели, как Шутмили тихо дрожала, будто для этой боли крика было уже недостаточно.

Это по вине Ксорве Шутмили оказалась здесь. Это она уговорила карсажийцев остаться, когда они собирались бежать. А Шутмили осталась, потому что хотела закончить работу, завершить то единственное задание, в котором она могла проявить себя.

Цепи продолжали лопаться раз в несколько секунд. Человек у обелиска освободил вторую руку и разогнул пальцы, разламывая ледяную корку. Затем обнял ладонью лицо Шутмили, словно утешая.

И тогда Шутмили закричала.

Не осознавая, что делает, как будто внутри ее распрямилась какая-то пружина, Ксорве выпрыгнула из тени с обнаженным клинком в руках. Она не могла этого допустить.

Она не слышала криков Тала за спиной. Она вообще ничего не слышала и не видела кроме Оранны и Шутмили – Оранна нервно улыбалась, Шутмили мучительно кричала.

Схватив Оранну за талию, Ксорве потянула ее на себя и приставила клинок к ее горлу.

А потом все стало очень просто – по крайней мере для Ксорве. Оранна перестала сопротивляться, как только поняла, что Ксорве в любой момент может перерезать ей глотку.

Ксорве наклонилась к уху Оранны. Волосы той пахли ладаном и пчелиным воском. Она замерла у Ксорве в руках, не сопротивляясь.

– Скажи ей, чтобы она остановилась. Скажи, что все кончено. Она не должна этого делать.

– Боюсь, это невозможно, – ответила Оранна. Усилив хватку, Ксорве погрузила клинок в мягкую кожу на шее Оранны. По лезвию сбежала струйка крови.

– Даже если ты убьешь меня, – сказала Оранна, – ты уже не сможешь это остановить. Даже если убьешь ее. Печать открывается.

– Ты знала, что ей будет больно, – заметила Ксорве. Голос ее дрожал. До этого момента она и не подозревала, как сильно она разозлилась.