Гетман ощущал, что в этих подземельях витает дух смерти. Здесь и до него люди надеялись спастись, но всех их нашла смерть. Небось, и сейчас она бродит по гулким переходам со звонкой косой на плече.

Когда французский коллекционер Жак Бабек вернулся в отель от Шеришевского, он был крайне возбужден. То, что ему показали, произвело на него неизгладимое впечатление. Бабек прекрасно разбирался в произведениях искусства и понимал, что подобная вещь сделает ему состояние на всю жизнь. К тому же «Янтарную комнату» можно будет продать не просто коллекционерам, а России, правительству. И тогда подобный поступок сделает его имя легендарным, ему на территории России будет позволено все. А это выставки, организация аукционов. В общем, продав «Янтарную комнату», он заработает себе авторитет, станет одним из самых известных коллекционеров в мире.

«Янтарная комната», как рассчитывал Бабек, равна золоту Трои или золоту скифов. В общем, это вещь легендарная, обросшая огромным количеством мифов, легенд. И если только она станет его собственностью, он заполучит в руки огромное состояние.

"Только бы не сорвалось! Только бы все случилось!

Как предвидится".

Бабек расхаживал по своему номеру. Он снял пиджак, бросил его на диван, расстегнул рубаху. Затем откупорил бутылку коньяка, жадно выпил полбокала, сел.

Закурил. Опять вскочил на ноги и как большой надувной мяч, подпрыгивая, похлопывая себя по жирным ляжкам, ходил и ходил по номеру, поглядывая на часы, словно бы своим взглядом хотел заставить стрелки двигаться как можно быстрее, чтобы скорее наступило завтра, чтобы он мог встретиться с истинным продавцом, настоящим хозяином «Янтарной комнаты».

Если, конечно, это не обман. Но верить в то, что это обман, что это подставка, Жаку Бабеку не хотелось. Уж слишком огромные выгоды сулило приобретение «Янтарной комнаты».

Он снял трубку, позвонил банкиру, у которого можно было взять деньги, и прямо с места в карьер, без объяснения быстро заговорил, что ему, возможно, понадобится крупная сумма — два или три миллиона и чтобы деньги были готовы. Банкир ничего не понимая, но чувствуя, что Бабек взволнован, на все говорил:

— Да, да… Конечно, господин Бабек, как вам будет угодно, в любое время. Только, естественно, не ночью.

Договорившись с банкиром, Бабек бросил трубку и вытер вспотевшие ладони носовым платком. Затем платок смял и отшвырнул.

— Так, еще коньяка, — сказал он сам себе, наливая полбокала.

Выпив, он немного расслабился, хотя вкуса напитка абсолютно не ощутил, слишком уж был взволнован.

Зазвонил телефон. Бабек снял трубку, полагая, что может звонить Станислав Борисович Шеришевский.

Но звонила его секретарша.

— Господин Бабек, вы будете ужинать? На вас заказывать столик?

— Нет, Жаклин, погоди, — сказал Бабек. — Давай мы поужинаем с тобой вдвоем в номере?

— Да-да, я согласна, — ответила девушка. — Я сейчас закажу и поднимусь к вам.

— Давай, поднимайся поскорее.

«Секс — вот единственное, что может снять напряжение, что поможет мне заснуть», — решил коллекционер.

Минут через десять дверь в номер коллекционера отворилась и вошла Жаклин. А следом за ней, буквально через несколько секунд, появился официант. Он, извинившись, вкатил в номер столик на колесиках, заставленный всевозможной снедью.

— И шампанское, пожалуйста, — сказал Бабек, — самое лучшее, какое у вас есть.

— А что случилось? — спросила Жаклин, усаживаясь в кресле и закидывая ногу за ногу.

— Погоди, Жаклин, все узнаешь. Не спеши.

Секретарша уже давно не видела своего босса в таком настроении, в таком волнении. Дождавшись, когда в номере появится бутылка шампанского в серебряном ведерке, Бабек махнул рукой, отправил официанта, быстро откупорил бутылку, выстрелив пробкой в потолок, расплескивая дорогое вино, наполнил бокалы.

— Ну вот, прекрасно, — подавая бокал Жаклин, сказал Бабек. — Все просто прекрасно.

— Что прекрасно? — Жаклин понимала зачем ее вызвал шеф и так же наверняка знала что будет после того, как они выпьют и поужинают. ,.

Она знала, что с боссом лучше не разговаривать о делах. Если Бабек пожелает, сам обо всем расскажет, а если не захочет, то из него и щипцами не вытащишь никакой информации. Слишком уж он скрытен и осторожен по своей природе.

— Так за что пьем? — осведомилась Жаклин.

— За удачу, дорогая, за удачу. Думаю, она нас ждет.

— О чем ты говоришь? — она перешла на «ты».

— О большой удаче, Жаклин. О такой, какая нам еще и не снилась.

Во Франции у Бабека имелась семья — жена, две дочери и сын. Своей семьей коллекционер дорожил, но как любой мужчина при деньгах и часто отлучающийся из дому, имел любовниц. У его жены с Жаклин были прекрасные отношения. Может, жена Бабека что-то и подозревала, о чем-то и догадывалась, но нарушать равновесие, сложившееся в их отношениях, ей не хотелось. Она всецело была занята домом и детьми. А мужу уделяла внимание постольку-поскольку. Естественно, она его окутывала заботой, когда он появлялся дома. Но это случалось не часто.

У Жаклин, как у любой молодой, сильной и симпатичной женщины, а тем более самостоятельной и имеющей деньги, в Париже был любовник, молодой парень двадцати четырех лет. Но она понимала — пока работает у Бабека, пока он ей хорошо платит, думать о замужестве не приходится. Да и слишком часто случались отлучки из дому. Постоянно приходилось следовать за хозяином. Лондон, Амстердам, Токио, Вашингтон, Лос-Анджелес, Нью-Йорк… За то время, пока она работала у Бабека, объехала почти весь мир, побывала во всех крупнейших музеях мира и неплохо разбиралась в искусстве, вернее, в произведениях искусства. Могла, как эксперт, быстро оценить стоимость произведения и даже могла прикинуть на каком аукционе это произведение наиболее выгодно продать, кому его предложить.

— Так что все-таки случилось, Жак? — обратилась она к своему хозяину.

— Тише, тише, Жаклин, можешь спугнуть удачу.

Случилось, между прочим, невероятное, я даже не хочу рассказывать.

— Ты что, не доверяешь мне?

— Я не доверяю даже себе. Вернее, не верю в то, что подобная удача могла свалиться на мою седую лысую голову.

— Да ладно, не такая уж она седая и не такая уж лысая, главное умная и удачливая.

Она встала с кресла, поставила бокал, подошла к Бабеку. И зная, что это ему понравится, взлохматила седые волосы.

— Вот так ты мне нравишься.

— Я себе сегодня тоже нравлюсь. Удача идет мне в руки, большая удача.

— Что? Я уже, честно говоря, устала слушать об удаче. Может, объяснишь? Потому что глядя на тебя, Жак, мне кажется, ты заболел. У тебя даже голова горячая.