– Вам? – в очередной раз изумился Каан. – Позвольте…

– Я не знаю, стоит ли мне докладывать Вилларо о произошедшем на острове. Я пришел сюда для того, чтобы решить – вместе с вами, – какую часть правды стоит донести до его ушей… да, я покажу ему головы убитых, но что мне ему говорить? Именно это я и хотел у вас спросить.

– Вот это вопрос, – хмыкнул Иллари. – Я предлагаю вам вернуться к истокам ваших предположений. Откуда все началось, Каан? Маттер рассказывал мне, но я так и не понял, с каких ручьев приплыли слухи про святош?

– Мы с Лоалла просто сопоставили кое-какие факты, – с готовностью отозвался Каан. – Иногда это и у нас получается… Решив, что мы на верном пути, я дал команду искать, и что же ты думаешь – на следующее же утро ко мне привели одного маклера, только что вернувшегося из поездки на север. Попутно он навестил и Стаален, где имел разговор с настоятелем Янвицем. Тот долго и путано рассказывал о каких-то пожертвованиях, которые могут поступить в связи с храмовыми празднествами, а монастырь, дескать, нуждается в наличных… дальше – все просто. Такео, как ожидалось, шел из Машибута с грузом ценностей, мы прикинули что к чему – и вот.

Он пнул ногой стоящий под столиком сундучок и раздраженно потянулся к давно остывшей трубке.

– Я хотел бы знать, что мне говорить Вилларо про эти самые ценности, – озабоченно заерзал Энгард. – Как я объясню…

– А ничего не говорить, – вмешался я. – Свидетели у нас остались? Нет, все мертвы. Конечно, когда Сульфик и прочие поймут, что Такео исчез вместе со всем барахлом, они примутся искать и его, и товар, но нам-то что? Мы товара в глаза не видели. Кто видел? Ты видел? Я лично про него знать не знаю. Мы шли по следу Такео и его банды, да опоздали, застав их в разгаре схватки с местными бандюгами. Спасти никого не удалось…

– Может, просто сказать, что нашли уже одни трупы? – предположил Каан.

– Посмотрите на благородное лицо господина графа, – пожал я плечами.

– По дороге подрался, – парировал Энгард. – Ну что, царапина на роже, ну не одна… что он меня, раздевать, что ли, будет?

– А у вас много ран? – невинно поинтересовался Каан, раскуривая трубку.

– Весь изрезан, – сморщился Дериц. – Не напоминайте… да, Мат, я пожалуй, так ему и скажу: предполагали, где они могут находиться, но опоздали, нашли одни трупы и сумку. Сумка его порадует!..

– Делай как знаешь, – махнул я рукой. – Только я с тобой не пойду, у меня плоховато с актерскими талантами.

* * *

Энгард снова умчался в город, прихватив с собой прорезиненный мешок, из которого отвратительно воняло каким-то раствором. Этой желтоватой гадостью лекарь «Бринлеефа» залил для сохранности мертвые головы Такео и его людей.

Вчера вечером, когда мы высаживались в городке полусотней миль южнее столицы, он извлек головы из медного бидона, завернул их в промасленную бумагу и с некоторой торжественностью вручил мрачному Энгарду. Я тотчас же порадовался отсутствию аппетита за ужином. Сейчас мне не хотелось даже вспоминать об этом.

«Брин» ждал Иллари все там же, на рейде небольшого рыбачьего порта – в тот городок ходил дилижанс из столицы, и до отправки оставалось совсем немного времени. Королевский академик – я все время называл его так про себя – сидел на веранде, задумчиво покуривая морскую трубочку с длинным мундштуком, купленную сегодняшним утром в богатой лавке на набережной.

– Мне, конечно, следовало бы остаться, – произнес он, в который раз доставая из кармана свой хронометр, – но сейчас это невозможно: у нас серьезные дела с одним почтенным торговым домом из Лавелле, я просто обязан присутствовать при завершении сделки, иначе они нас неправильно поймут… но ничего, Мат: в разговоре с Гэкко тебе поможет Накасус, он хорошо разбирается в ситуации. Гэкко передаст тебе то, что ты должен унаследовать от Монфора. Наверное, там будет целый воз бумаг…

– Мне придется что-то подписывать?

– Возможно, но это не страшно: тут достаточно будет твоих документов и печати любого бродячего нотариуса, ведь Гэкко засвидетельствует твое право. Каана сюда лучше не привлекать.

– Понимаю, – согласно кивнул я.

– Ну вот, – Иллари поднялся на ноги и взял в руку небольшой кожаный мешок с вещами, – теперь мне пора. Кстати, для связи с нами ты можешь пользоваться обычной королевской почтой – они пустили на южное направление новые клипера с машинами, теперь им не страшны штили, так что любое письмо дойдет до нас за три-четыре дня, это с гарантией… вообще, конечно, – он остановился уже в воротах, возле открытой дверцы большого черного экипажа, – хотелось бы, чтобы ты вернулся. Как можно раньше, потому что некоторые дела обстоят таким образом, что присутствие господина князя просто необходимо.

– Вот так официально? – грустно улыбнулся я.

– Да, – покачал головой Иллари. – С другой стороны, кроме тебя, в этой истории разобраться некому, так что… охо-хо-хо…

Он крепко обнял меня, хлопнул кулаком по спине и нырнул в карету. Я стоял в раскрытых воротах до тех пор, пока ее широкая черная корма не пропала на выезде из нашего тупичка, потом повернулся, позволяя привратнику закрыть тяжелые кованые створки, и побрел на кухню – мне требовалась бутыль вина.

Я хотел увидеть Айрис, хотя и знал, что делать этого не следует. Я не мог простить себе собственные слезы…

Вскоре я уже медленно брел по кладбищу, прислушиваясь, не раздастся ли скрип двери маленькой часовни, но все было тихо. Подойдя ближе, я ощутил какую-то возню в приделе и остановился. Сердце вдруг сжалось, стало трудно дышать – иногда так бывало перед близким штормом. Вздохнув, я решительно постучал.

На порог вышла тучная и румяная женщина в ярких цветастых шароварах и белой рубашке с закатанными рукавами. В руках она держала сотейник.

– А где… госпожа Айрис? – остолбенел я, вдруг понимая, что жрицы тут почему-то нет, а вместо нее – эта кухарка.

– А уехала она, – жизнерадостно сообщила мне дама с сотейником, – в храм какой-то попросилась. А я вот убираюсь тут, ну, пока новое-то лицо духовное не пришлют.

Это самое «духовное лицо» она произнесла с явным удовольствием, чуть ли не жмурясь.

– Как так уехала? Навсегда?

– Навсегда, а как же. Говорю же, в храм какой-то… а вы, кстати, это вот… не князь ли, что тут вот, в городе-то, гостит у кого-то?

– Что? – я совершенно не понимал, о чем она говорит. – Князь? Да, я князь… а какое это теперь имеет… значение?

– Так она-то ведь письмецо вам оставила!

Толстуха взволнованно замахала руками и, наказав мне стоять на месте и никуда не отлучаться, нырнула в темный провал двери.

«Любимый мой! Отца больше нет, и поэтому я…»

…Я уселся на валявшееся на берегу бревно и некоторое время смотрел, как волна равнодушно бьет о гальку лист бумаги с расплывшимися уже следами чернил.